Долгий В.М. Народный депутат Андрей Сахаров. 1989 год

Публикации Архива Сахарова

Первый Съезд народных депутатов СССР проходил 20 лет назад¹. Естественно, что многие события тех дней стерлись из памяти даже у тех, кто не безразлично наблюдал за его ходом по прямой теле- и радиотрансляции, многое заслонилось не менее драматичными последующими событиями. Но драма 2-го июня – не забывается.

Президиум Съезда дал слово депутату С.Червонопискому, «воину-интернационалисту», как подчеркнул председательствовавший А.Лукьянов². Этот депутат – бывший майор-десантник, потерявший в Афганистане обе ноги – шел к трибуне на протезах. Зал и президиум встретили его аплодисментами.

Червонопиский – комсомольский функционер из г. Черкассы (Украина), привычно рассказав об успехах комсомола, заговорил о несправедливом отношении в стране к «афганцам». В частности, бывший майор уверен, что в тбилисской трагедии³ «<…> ребята, которые под огнем спасали афганских женщин и детей, никогда не смогли бы стать убийцами и карателями, как их тут называли политиканы из Грузии и Прибалтики». Его беспокоит «<…> беспрецедентная травля Советской Армии». И, наконец, Червонопискому «<…> совершенно непонятны цель и смысл безответственных заявлений депутата Сахарова по поводу Афганистана».

Червонопиский зачитал письмо военнослужащих-«афганцев» с потоком, мягко говоря, осуждений Сахарова: «<…> на каком основании или по чьему поручению народный депутат Сахаров дал интервью канадской газете, <…> [это] безответственная провокационная выходка известного ученого, <…> злонамеренный выпад против советских Вооруженных Сил, <…> очередная попытка разорвать священное единство армии, народа и партии, <…> унижение чести и достоинства тех, кто до конца, <…> вопреки попыткам Сахарова и ему подобных воины-десантники будут и впредь <…>». Письмо вызвало бурные аплодисменты зала, а когда комсомольский деятель, закончив выступление, выкрикнул лозунг «Держава! Родина! Коммунизм!»⁴ – зал охватил неистовый восторг и, вместе с президиумом, почти все встали. Аплодисменты перешли в восторженно-негодующие крики.

Видеть это было тяжело любому нормальному человеку, а знавшему – кто такой Сахаров, до слез обидно. И вот, на фоне неистовства почти 2-х тысяч депутатов появилась сутулая фигура пожилого человека, поднимающегося к трибуне.

Андрей Дмитриевич не был оратором, подбирал слова, говорить ему перед враждебной огромной аудиторией было трудно, но сказанное – говорит само за себя. Из стенографического отчета⁵: «Я меньше всего (шум в зале) желал оскорбить Советскую армию. Я глубоко уважаю Советскую армию, советского солдата, который защитил нашу Родину в Великой отечественной войне. Но когда речь идет об афганской войне, то я опять же не оскорбляю того солдата, который проливал там кровь и героически выполнял приказ. Не об этом идет речь. Речь идет о том, что сама война в Афганистане была преступной авантюрой, предпринятой неизвестно кем, и неизвестно кто несет ответственность за это преступление Родины. Это преступление стоило жизни почти миллиону афганцев, против целого народа велась война на уничтожение. <…> И это то, что лежит на нас страшным грехом, страшным упреком. Мы должны смыть с себя именно этот позор, который лежит на нашем руководстве, вопреки народу, вопреки армии, совершившем акт этой агрессии. Вот что я хочу сказать (шум в зале). Я выступал против введения советских войск в Афганистан и за это был сослан в Горький (шум в зале). Именно это послужило главной причиной, и я горжусь этим, я горжусь этой ссылкой в Горький, как наградой, которую я получил. Это первое, что я хотел сказать. А второе <…> Тема интервью [Оттава, 15 февр. 1989]⁶ была вовсе не та, я это уже разъяснил в Комсомольской правде⁷ <…> речь шла о возвращении военнопленных, находящихся в Пакистане. И я сказал, что единственным способом решения этой проблемы являются прямые переговоры между советской стороной, кабульским правительством и афганскими партизанами, которых необходимо признать воевавшей стороной. <…> я упомянул о тех сообщениях, которые мне были известны по передачам иностранного радио – о фактах расстрелов (шум в зале) <…> “с целью избежать пленения”. Эти слова – “исключение пленения” – это проговор для тех, кто мне писал, это проговор чисто стилистический, переписанный из секретных приказов. Сейчас этот вопрос расследуется. И до того, как этот вопрос будет прояснен, никто не имеет права бросить мне обвинение, что я сказал неправду. До того, пока этот вопрос не подвергнут объективному и строгому расследованию. А факты я получаю все новые и новые <…> Я не приношу извинения всей Советской Армии, я ее не оскорблял. Я не Советскую Армию оскорблял, не советского солдата (шум в зале, аплодисменты) я оскорблял тех, кто дал этот преступный приказ послать советские войска в Афганистан» (шум в зале, аплодисменты).

В официальной стенограмме есть лукавство – «шум в зале, аплодисменты». Это был не шум, а топот тысячи ног, заглушавший речь, то есть – затопывание. Аплодисменты в данном случае были не одобрением, а нежеланием слушать, то есть – захлопывание. Выпад Червонопиского дополнился не только ревом зала, но и выступлениями ещё шести депутатов, кидавших в адрес Сахарова – «клевета», «ложь». Завершила этот сценарий учительница из Узбекистана Казакова, бросившая Сахарову: «Вы нанесли оскорбление всей нашей армии, всему народу, всем нашим павшим, которые отдали свою жизнь. И я высказываю всеобщее презрение вам. Стыдно должно быть» (аплодисменты) ⁸.

Человеку, наблюдавшему (или слушавшему) прямую трансляцию заседания Съезда, казалось, что в этот день Сахаров остался на Съезде в одиночестве. И люди вне Съезда, но психологически присутствовавшие в зале, в ответ на эти оскорбления ощутили острую потребность не молчать, не смириться, не оставить его одного против неиствующего зала. Страна, хотя и не была слышна – не молчала. Шли митинги, отправлялись коллективные и индивидуальные письма поддержки Сахарова, протесты в адрес президиума Съезда и горького осуждения поведения большинства депутатов. Послания шли со всех концов страны, на некоторых письмах авторы отмечали время – «14 ч. 20 минут» или – «только что закончилось заседание съезда». Это стало действительно выражением общественного мнения, точнее – наиболее разумной и наиболее активной части общества. В Архиве Сахарова хранится свыше 200 таких посланий, датированных 2-м июня, и ещё около 1200, полученных Сахаровым к концу месяца. Вот некоторые из них:

Москва. Из письма И.Кузнецовой и Н.Терентьева: «<…> сразу после окончания заседания народ высыпал на улицу, <…> проходил обмен мнениями <…> Появились плакаты – “Академик Сахаров – совесть народа”, “Руки прочь от Сахарова”. Плакаты были исписаны многотысячными подписями. Составлено и послано на Съезд множество телеграмм и писем». Избиратели Черемушкинского района Блинов, Романова, Артемов, Коваленко собрали 150 подписей под текстом: «Мы поражены инцидентом, происшедшим на Съезде 2 июня <…> Мы требуем дать этой провокации принципиальную оценку». 14 научных сотрудников (Э.Хан-Пира и др.) обращаются к депутатам: «<…> где были депутаты, топчущие сегодня Сахарова, когда он в глухую пору брежневщины, беззаконий, тихих арестов и политпсихушек поднял голос в защиту прав человека, вступался за невинных людей, сказал о необходимости демократизации нашего общества, выступил против афганской авантюры <…>». Из письма А. и Г.Генсы: «Приветствуем Ваше выступление на Съезде 2-го июня <…> Оголтелый психоз зала, молчаливая, а вернее трусливая реакция Горбачева явились показателями сегодняшней расстановки сил и позиции новоиспеченного президента <…>. С нынешним руководством страны не выйти из кризиса».

Ереван. Телеграмма (34 подписи) от имени интеллигенции Армении и 500-тысячного митинга 2 июня: «<…> С гневом выражаем наше всеобщее презрение по поводу гнусного фарса, разыгранного на Съезде. Полностью разделяем Вашу позицию и убеждения. Гордимся Вами. Желаем крепкого здоровья и гордого терпения. Всегда с Вами».

Харьков. На митинге 2 июня сразу после окончания заседания Съезда М.Левченко и другие собрали 266 подписей под обращением: «Дорогой Андрей Дмитриевич, всей душой с Вами. Народ разберется, кто ему друг, а кто ему враг. Будьте здоровы. Глубоко уважающие Вас».

Ленинград. Телеграмма от имени И.Мищенковой, Коломийцевых, Хроминых, Рыбаковых и др.: «Выражаем глубокую солидарность Вашим мужеством отстаивании правды тысячи сыновей остались бы живы, если бы народ прислушивался Вашему сердцу и разуму. Простите неразумно обидевших Вас. Нас всех спасет только покаяние». Телеграмма О.Липской и др. (всего 227 подписей): «Искренне поддерживаем Вашу смелую и честную позицию по отношению к преступникам, развязавшим афганскую войну! Не согласны с политикой лжи, умолчания и фальсификаций, которую ведет аппарат и поддерживает агрессивно-послушное большинство съезда. Примите наши уверения в том, что вы являетесь для нас совестью и голосом народа».

Петропавловск-Камчатский. Телеграмма Эльвиры Тригуб: «Мужайтесь. Мы с Вами».

Новосибирск. Из письма Э.Гинзбург: «Мы гордимся Вами. <…> Надеюсь, у Вас и сейчас хватит сил выдержать новый шквал истеричного воя большинства избранников нашего многострадального народа <…>. Их надо понять – 60 лет рабства ничего кроме раба воспитать не могли, а раб жесток и нетерпим, он не воспринимает другого образа мышления. <…> Он напрочь лишен самопознания и ничему не может научиться ни у своей, ни у чужой истории. <…> Крепитесь и боритесь».

В одном из писем Сахарову справедливо утверждалось: «Многие считают, что вчерашний сценарий был заготовлен как месть за прошедшие выборы, обрушившаяся на Вас, как ненавистного для их большинства человека, правозащитника, совесть и чистота которого вне подозрений. Высота Вашего положения на сегодняшний день застряла в горле мракобесов <…>».

По крайней мере, два вопроса возникают у сегодняшнего читателя. Почему и чья эта «месть за выборы»? И почему так искренне негодовали, так ненавистно отнеслись к Сахарову эти народные депутаты? Понять происшедшее можно, вернувшись еще на два с половиной года назад.

* * *

Возвращение

23 декабря 1986 г. после семи лет горьковской ссылки (без суда) Андрей Дмитриевич Сахаров и его жена Елена Георгиевна Боннэр (ссылка 5 лет по решению суда 10 авг. 1984 г.) смогли вернуться в Москву. На перроне Ярославского вокзала их встречал практически весь журналистский корпус иностранных СМИ и … один отечественный журналист – Юрий Рост. Прямо на перроне и на ходу, в толкотне, состоялась импровизированная пресс-конференция. На часто повторяемый вопрос о положении в стране Сахаров заметил: «В вопросах политики я еще не разобрался, но я очень заинтересован всем тем, что происходит в стране, и хочу составить свое мнение». Через неделю, уже в более спокойной обстановке отвечая на вопрос лорда Николаса Бетелла⁹, что он может сделать в отношении происходящего в стране, Сахаров ответил: «Я осматриваюсь и думаю. Что-то надо делать, и мне, и всем, кто в силах. Просто в силу стечения обстоятельств я оказался на виду». Бетелл: «Выходит, в официальных кругах у Вас поддержки нет?» Сахаров: «Нет. Меня поддерживают мои старые друзья. Может быть, появятся новые»¹⁰.

Андрея Дмитриевича вела к политической активности, прежде всего, верность себе. Верность всему тому, чем он жил, начиная с 50-х годов, тому, что он сформулировал в 1968 году в своих «Размышлениях…»¹¹, и развил позже в признанную западным миром «доктрину Сахарова». В дипломе лауреата Нобелевской премии мира 1975 г. зафиксировано – «Сахаров убедительно показал, что только соблюдение индивидуальных прав человека может стать надежной основой подлинной и долговечной системы международного сотрудничества». Глубоко осознанная и остро прочувствованная личная ответственность, борьба за права человека и человеческое достоинство, стремление не допустить самоуничтожения человечества, способствовать преодолению его раскола – этот нравственный императив определял отношение Сахарова к происходящему в мире и стране.

А в стране в конце 80-х годов правящие круги искали выхода из тупика тоталитаризма, искали способы избежать надвигающейся катастрофы, способы реформирования внутренней и внешней политики. В стране происходила Перестройка. То, как она происходила, непосредственно задевало и волновало все большее число людей.

Мучительная семилетняя насильственная изоляция Сахарова закончилась. И теперь, «<…> когда наше освобождение стало фактом, – говорил Андрей Дмитриевич, – взаимосвязь моего освобождения с судьбами других людей, с правами человека и гласностью, трудности и ответственность московской жизни проявились для меня даже с большей силой, чем я мог то предполагать»¹². Принцип Сахарова – свобода и ответственность неразделимы – вот что привело его на трибуну первого Съезда народных депутатов СССР.

А власть? Андрей Дмитриевич был сослан при Генеральном секретаре ЦК КПСС Брежневе. Наибольшим гонениям подвергался при Генеральном секретаре Андропове, освобожден – при Генеральном секретаре Горбачёве. Как относился «архитектор перестройки» к Сахарову? Об этом не стоит спрашивать у сегодняшнего М.С. Горбачёва. Но для понимания происходившего стоит знать, что в январе 1980 г. Горбачёв – кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС, участвовал в заседании Политбюро, принявшем решение о высылке Сахарова из Москвы и лишении его всех правительственных наград. Потом, в качестве члена Политбюро одобрял все его решения, касающиеся Сахарова и Боннэр, до 1985 г. В октябре 1985 г. новый Генеральный секретарь ЦК КПСС М.Горбачев удовлетворил требование державшего голодовку академика, и отпустил его жену на лечение за рубеж. В середине декабря 1986 г. Горбачев лично позвонил Сахарову в Горький (по срочно установленной для этой цели прямой телефонной связи). Вопрос о возвращении Сахарова и Боннэр был решен на заседании Политбюро 1 декабря 1986 г. также по инициативе Горбачёва.

При этом произошел такой, как мне кажется, значимый обмен репликами: Горбачёв – «Как, Виктор Михайлович, не возникает осложнений?» Чебриков – «Будем работать. <…> Но он сказал в одном из писем: я обязуюсь вести себя лучше, но не смогу молчать тогда, когда нельзя будет молчать». Горбачёв – «Пусть и говорит. Если же будет выступать против народа, то и расхлёбывает пусть сам»¹³.

Без этого – «пусть расхлёбывает сам» – не понять происходившего на Съезде.

20 декабря 1986 г. газета «Правда» в неуклюжей форме информирует страну и мир о возвращении Сахарова в Москву и о «помиловании гражданки Боннэр». Замечу, что это первое за все предшествующие годы появление в советской печати имен Сахарова и Боннэр, не сопровождаемое грязью.

Знал ли к этому времени среднестатистический читатель советских газет и журналов эти имена? Да, знал! Начиная с 1973 г. имена Сахарова и Боннэр поминались несчетное число раз в центральной печати, из которой попадали в республиканские, областные и районные газеты. Их имена склонялись в специализированных изданиях (например, Н.Н. Яковлев «ЦРУ против СССР»), откуда главы перепечатывались многомиллионными тиражами в журналах «Смена» и «Человек и закон». Что же привязывали к имени Сахарова? Судите сами …

1973 – «Поставщик клеветы»¹⁴; «Отошел от активной научной деятельности и <…> стал орудием враждебной пропаганды»¹⁵.

1975 – «Премия за антисоветизм»¹⁶; «Решил возместить прогрессирующую научную импотентность лихим ударом в другой области¹⁷.

1980 – «Клеветник и фарисеи»¹⁸; «Продавшиеся»¹⁹.

1983 – «<…> призывает использовать чудовищную мощь ядерного оружия, чтобы <…> заставить нашу страну капитулировать перед американским ультиматумом»²⁰; «<…> жертва, душевно неуравновешенный человек, которому навязалась страшная женщина – провокатор из подрывных масонских, сионистских и ЦРУ служб»²¹.

1984 – «<…> втаптывает в грязь свой народ, открыто призывает к войне, <…> проповедует человеконенавистнические идеи. Боннэр Е.Г. <…> снабжает западные антисоветские центры беспардонной клеветой и злобными пасквилями, чернящими нашу страну, наш строй и советских людей»²².

Огромная государственная пропагандистская машина вколачивала в сознание советского человека вот такой образ своего выдающегося современника. С возвращением в Москву поток грязи в газетах прекратился, но в умах большинства людей образ оставался прежним. Властвующие перестройщики опасались роста авторитета Сахарова. Выступать в печати Сахарову как бы не полагалось, говорить вслух о нём было не принято. Заметим, что КГБ продолжал негласно следить за Андреем Дмитриевичем до самой его кончины. В последнем сообщении Председателя КГБ В.Крючкова²³ на имя М.Горбачева роль Сахарова в жизни общества сформулирована как «генератор оппозиционных идей».

Однако, через все запреты и страхи пробивалось осознанное стремление многих людей, уже не воспринимавших яд советской пропаганды, узнать подлинного Сахарова. В свою очередь, Андрей Дмитриевич, понимая значение СЛОВА, имея, что сказать, чувствуя глубокую личную ответственность за происходящее в стране, стремился быть услышанным. 3 января 1987 г. Сахаров дал первое интервью для советской прессы – журналистам О.Морозу и Ю.Росту популярной в то время «Литературной газеты». Но ни А.Чаковский (главный редактор), ни сменивший его в 1988 г. Ф.Бурлацкий не захотели или не решились его опубликовать (интервью²⁴ с его историей будет опубликовано после смерти Сахарова).

Перестройка – понятие условное. Оно включало в себя подлинные изменения, т.е. реформы, происходившее в обществе на фоне нарастающего кризиса и пустеющих полок магазинов, и ожидания будущих реформ. Как оценивает происходящее вернувшийся Сахаров, человек–антипод власти, которая привела страну в такое состояние – вот что волнует мыслящих людей. Поэтому каждое слово Сахарова и публикации о нём, где бы они ни появлялись, воспринимались как прорыв гласности и прочитывались внимательно, с благодарностью.

15 мая 1988 г. самые смелые тогда «Московские новости» публикуют доброжелательный очерк Г.Жаворонкова «Наедине со всеми. Портрет семьи академика Андрея Сахарова: версия и факты». Коллеги Сахарова по ФИАНу Б.М. Болотовский, Г.Ф. Жарков и В.Я. Файнберг немедленно откликаются и пишут в редакцию: «<…> А.Д. Сахаров – крупнейший ученый, физик-теоретик с мировым именем. Широко известны его работы по квантовой теории поля, теории элементарных частиц, теории тяготения. Он внес выдающийся вклад в обеспечение ядерного могущества нашей Родины. Но не меньшее значение для нашего времени имеют его размышления и высказывания о жизни нашей страны, о необходимых условиях её прогресса, об условиях жизни на планете и сотрудничестве народов. В годы застоя труды А.Д. Сахарова по вопросам общественной жизни в нашей стране замалчивались, его взгляды искажались, а сам он подвергался преследованиям. <…> Мы считаем, что статьи А.Д.Сахарова <…> следует опубликовать. Эти труды во многом созвучны идеям перестройки и обновления нашего общества. Они полностью сохранили свое значение и теперь, через много лет после того, как были написаны. Необходимо исправить допущенную несправедливость и вернуть А.Д.Сахарову награды, которых он был лишен за свою гражданскую позицию. Мы также предлагаем, чтобы Андрею Дмитриевичу Сахарову, как одному из создателей нового мышления, нового подхода к внутренним и международным проблемам, был предоставлен гостевой билет на ХIХ партконференцию <…>»²⁵.

Поясню кажущееся странным сегодня предложение о гостевом билете для Андрея Дмитриевича. ХIХ Всесоюзная партийная конференция (5 тыс. делегатов), состоявшаяся в конце июня 1988 г., обещала быть и стала значительным событиеv Перестройки. Впервые с 20-х годов делегаты действительно высказывали самостоятельные мнения, позволяя себе иной раз критиковать действия партийного руководства, причём это транслировалось по телевидению. По инициативе Горбачёва конференция приняла решение о реформе политической системы – об альтернативных выборах, о созыве Съезда народных депутатов, о создании постоянно работающего парламента, о переносе центра тяжести от партии к Советам. Конференция приняла во второй раз постановление о создании памятника жертвам репрессий, повторив решение 27-летней давности XXII Съезда КПСС.

Незадолго до партконференции был выпущен сборник статей ведущих советских ученых и публицистов о проблемах перестройки «Иного не дано»²⁶. Юрий Афанасьев²⁷, редактор сборника, писал в предисловии: «Мы, разумеется, придаем особое значение тому, что среди авторов – лауреат Нобелевской премии мира академик А.Сахаров, чья гражданская позиция, подкрепленная благородным мужеством начиная со второй половины 60-х годов, в конце концов, доказала, что на весах истории личное мнение, если оно продуманное и выстраданное, может перевесить любые безличные догмы. Пришло время, чтобы голос Сахарова включился в открытые всенародные споры и раздумья».

11 октября 1988 г. таллиннская газета «Молодежь Эстонии» публикует интервью с Андреем Дмитриевичем. Вскоре редакция получит и напечатает письмо сотрудников института физики АН ЭССР А.Кузнецова, Х.Кяэмбре, В.Корровитса и др. (всего 40 подписей): «Благодарим редакцию газеты за публикацию интервью с академиком Сахаровым. Этот материал разбил, наконец, лед молчания, окружающий имя этого человека даже в эпоху гласности. Просим продолжить начатое дело и опубликовать, если возможно, наиболее актуальные общественно-политические труды, речи и доклады академика А.Сахарова <…>»²⁸.

А.Д. Сахаров становился признанным лидером мыслящих людей. В свою очередь он признавал, что и его позиция менялась в процессе происходящих в стране событий: «Мы все сейчас проходим путь “политпросвещения” с поистине невероятной быстротой. <…> При этом мы [с Е.Г. Боннэр] как раз за эти месяцы марта-июня 1988 года почувствовали с большой остротой не только поступательный ход перестройки, в первую очередь гласности, но и противоречивый, внутренне опасный характер происходящих в стране процессов»²⁹.

* * *

Международное признание.

Западный мир знал и читал Сахарова с 1968 года.

Меморандум, эссе, манифест – так квалифицировал «Размышления…» Сахарова зарубежный мир, отреагировавший на публицистическую работу секретного физика сначала многочисленными публикациями и откликами в периодической печати, затем широкой дискуссией. По данным Международной книжной ассоциации общий тираж публикаций в 1968–1969 годах составил 18 млн. экземпляров (на 17-ти языках мира). Оправдались слова Сахарова из преамбулы «Размышлений…» о том, что тезисы, вынесенные им для открытого обсуждения, «разделяются очень многими людьми во всем мире».

Внимательно прислушивался Запад к предупреждениям Сахарова об опасности для демократического мира советской агрессивности, прикрытой шумными инсценировками – митингами и заявлениями о мире во всем мире и борьбе с американским империализмом (мы стоим за дело мира, но готовимся к войне – пел Александр Галич). Мир был потрясен вторжением советских войск в Афганистан (декабрь, 1979) и возмущен ссылкой Андрея Дмитриевича, единственного в нашей стране громогласно осудившего это вторжение. Семилетняя борьба, которую вели западные сообщества ученых, общественность и государственные деятели, стала решающей в освобождении Сахарова.

В отличие от советских, иностранные корреспонденты спешили обогнать друг друга, чтобы получить интервью у Сахарова. С первых же дней посетить Сахарова дома на улице Чкалова или пригласить его в свои резиденции по поручению правительств считали своим долгом послы многих стран мира. В этом была не только дань уважения. Перестройка порождала новые вопросы для Запада, помощи в поисках правильных ответов искали у Сахарова. Совершенно очевидно – Андрей Дмитриевич Сахаров оставался признанным политическим международным авторитетом для Запада. При этом его оценки соответствовали только его собственному пониманию. В них начисто отсутствовало то, что стыдливо сегодня называется «политкорректностью», а на самом деле является лицемерием и приспособленчеством. Сахаровской критике подвергались и некоторые стороны политики Запада.

20 октября 1988 г. Политбюро ЦК КПСС отменило запрет на зарубежные поездки Сахарова (Андрей Дмитриевич отмечал значимость поручительства Ю.Б. Харитона³⁰ в этом решении). В ноябре-декабре 1988 г. состоялась первая поездка А.Д. Сахарова за границу (США, Франция). Было много очень значимых встреч и событий, среди них можно отметить встречу с президентами США – Р.Рейганом и Франции – Ф.Миттераном, с коллегой-физиком Э.Теллером³¹, получение премии Мира Альберта Эйнштейна за 1988 год.

Во второй поездке (Италия, Ватикан, Канада, США, февраль-март 1989 г.) вместе с Еленой Георгиевной хочу выделить встречу с Папой Римским Иоанном Павлом II. «Мы говорили с Папой о сложных и противоречивых проблемах нашей жизни, я пытался сформулировать основные принципы политики в отношении перестройки и страны. Я говорю о том же самом при всех встречах с государственными деятелями и в публичных выступлениях. Но в беседе с Папой я почувствовал самую большую, неподдельную заинтересованность и интуитивное глубокое понимание»³².

Преемник Иоанна Павла II – Папа Бенедикт XVI призывает брать пример с известного советского ученого и правозащитника Андрея Сахарова в деле отстаивания фундаментальных ценностей перед угрозами релятивизма. Бенедикт XVI считает деятельность Сахарова образцом гражданского мужества и внутренней свободы. «Мы должны иметь мужество напоминать современникам, что такое человеческая личность и гуманизм», – сказал Папа на встрече с членами французской Академии моральных и политических наук 13 февраля 2007 г.³³.

* * *

Традиционный правозащитник.

Сразу после возвращения из ссылки жгучим мотивом обращения к внутренней политике страны для А.Д. Сахарова стало стремление добиться освобождения политзаключенных.

Помогать преследуемым за убеждения, добиваться освобождения узников совести – вот тот узел жизни, на котором завязалось правозащитное движение в нашей стране. Это было и традиционным делом Сахарова последние 20 лет. Говорю – традиционным делом, и чувствую несоответствие происходившему. Правозащитники становились друзьями и близкими людьми не только по разуму и судьбе, но и душевно близкими. И вот эти близкие Сергей Ковалев, Татьяна Великанова («её личность, – писал Андрей Дмитриевич, – особенно ярко воплощает лучшие черты узников совести – внутреннюю честность, служение делу гласности и справедливости»), Юрий Шиханович и др. продолжали подвергаться репрессиям. После телефонного разговора с Горбачевым в Горьком в декабре 1986 г. Сахаров записал в своем дневнике: «И я, и Люся испытываем очень смутное чувство. Марченко погиб, зеки сидят – а мы возвращаемся в Москву. Возникает странное чувство вины (и у меня, и у Люси)»³⁴. А через неделю после возвращения в Москву, в интервью лорду Николасу Бетеллу был дан ответ, определяющий исходную позицию Сахарова. «Будете ли вы настаивать на амнистии для узников совести?» – «Да, это является моим непременным долгом. Я считаю, что амнистия окажет огромное влияние на общественный климат в стране и во всем мире. Но, кроме того, это вопрос справедливости, вопрос моего персонального долга по отношению к моим друзьям и единомышленникам»³⁵.

Во всех интервью и встречах с представителями Запада Сахаров говорил, что только освобождение политзаключенных будет свидетельством глубины перестройки. В первый же месяц нового 1987 года Андрей Дмитриевич пишет второе письмо Горбачеву о политзаключенных, подчеркивая, что нужно не просто освобождение, нужна амнистия, т.е. безусловное освобождение. «Без амнистии невозможен решающий нравственный поворот в нашей стране, который преодолеет “инерцию страха”, инерцию равнодушия и двоемыслия. <…> нельзя полностью передоверять это дело ведомствам, которые до сих пор осуществляли или санкционировали беззакония и несправедливость»³⁶. Ответа Сахаров не получил, но к апрелю 1987 г. было освобождено 160 человек. Освобождено, но не реабилитировано. Власть проявила гуманность, но не справедливость. В январе 1988 г. Сахаров передал Горбачеву большой список ещё не освобожденных людей.

При Горбачеве так и не произошло полной реабилитации правозащитников. Слишком многие представители тогдашней власти были лично причастны к преследованию инакомыслящих. Вот пример. В 1981 г. против Софьи Васильевны Каллистратовой, видного адвоката, друга и защитника участников правозащитного движения, было возбуждено уголовное дело по ст. 190-1 УК РСФСР («Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй»). Каллистратова участвовала в работе московской Хельсинкской группы, в издании «Хроники текущих событий». «Криминал» состоял в стремлении человека осуществлять право на свободу информации в соответствии со ст. 19 Всеобщей Декларации прав человека и документами Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе. В декабре 1988 г. зам.прокурора Москвы вынес Постановление: «Оценивая собранные доказательства, которыми подтверждается участие Каллистратовой в изготовлении и распространении названных документов, и учитывая, что в настоящее время многие из перечисленных в них проблем, в т.ч. война в Афганистане, высылка А.Д.Сахарова и др., действительно нашли отражение в официальных изданиях и передачах, следует прийти к выводу, что с учетом этих публикаций и изменением в них оценки ряда вопросов внешней и внутренней политики СССР нельзя утверждать, что Каллистратовой заведомо для нее распространялись ложные измышления, порочащие советский государственный и общественный строй. При отсутствии же этого признака в диспозиции к ст. 190 УК РСФСР в ее действиях отсутствует состав преступления»³⁷.

«Мемориал».

Столь же естественным для правозащитников, в том числе и для А.Д. Сахарова, была борьба за создание и признание правозащитного общества «Мемориал». В мае [июне] 1988 г. у Дворца спорта «Динамо» состоялся первый разрешенный властями митинг «Мемориала», выступали А.Адамович, Ю.Афанасьев, Ю.Карякин, Э.Климов и др. Шквалом аплодисментов была встречена речь Андрея Дмитриевича Сахарова³⁸. В августе Сахаров избран в Общественный Совет по созданию Мемориала жертвам сталинских репрессий и учреждению общества «Мемориал».

Власть страшилась независимой массовой общественной организации, страшилась формирования гражданского общества, оказывая скрытое и открытое противодействие. Андрей Дмитриевич не раз встречался с советским и партийным руководством, добиваясь признания «Мемориала». В январе 1989 г., за неделю перед назначенной учредительной конференцией, Общественный совет «Мемориала» был вызван на совещание в ЦК КПСС для предъявления ему многих претензий (по поводу счета, устава и др.). Кроме того, аппаратчики предлагали вместо Общества создание ведомственных комиссий, на что Сахаров твердо заявил: «Значение общественной организации именно в ее независимости, и потерять эту независимость мы не согласимся ни за что»³⁹. Тогда же было остановлено печатание «Вестника Мемориала». Добиться регистрации «Мемориала» Сахарову при жизни не удалось, несмотря на разговоры и обещания А.Лукьянова и В.Медведева⁴⁰. Во время прощания с Сахаровым (18.12.89) М.С.Горбачев обратился к Елене Георгиевне: «После похорон мы подумаем, как увековечить память Андрея Дмитриевича». Елена Георгиевна ответила сразу, не медля: «Не надо думать! Зарегистрируйте “Мемориал” – вот и будет увековечение». Через месяц после смерти А.Д. Сахарова будет зарегистрировано московское отделение «Мемориала», а в апреле 1991 г. – всесоюзное общество.

События в общественной жизни советского общества конца 80-х годов меняли традиционные условия правозащитной деятельности. Жизнь врывалась в правовое и нравственное поле с новыми, не терпящими отлагательства проблемами. Сахаров своим зрячим разумом видел и понимал необходимость расширения прежнего, ставшим традиционным, горизонта правозащиты. Он писал: «<…> проблемы, о которых мы ранее не смели и думать, вышли на первый план: национально-конституционное переустройство страны (в том числе многопартийная система) и весь комплекс национальных проблем, кардинальная экономическая реформа, реальное решение экологических проблем, социальные проблемы, судьба малообеспеченных людей, здравоохранение, образование»⁴¹. Выступая в январе 1988 г. на проходящей в Москве Международной Хельсинкской конференции о позициях правозащитников, Андрей Дмитриевич говорил: «До сих пор ситуация была тяжелой, но в какой-то мере очевидной: было совершенно понятно, какую позицию надо занимать. Существовала ясная поляризация всех сил <…>. Сейчас ситуация стала более неоднозначной, более сложной, потому что она стала лучше. <…> В этой новой ситуации, по-моему, важнее всего сохранить свою принципиальную позицию по всем основным вопросам, но одновременно искать все возможности использования этой новой ситуации для того, чтобы способствовать – в правильную сторону – с большей гибкостью находить новые пути»⁴².

* * *

Национальные вопросы.

Самым острым и в какой-то мере неожиданным для современников и для власти оказался национальный вопрос. Тоталитарный каток подавлял национальные чувства, национальную культуру, подавлял реально существовавшие национальные противоречия. С колокольни сегодняшнего дня очевидно, что начавшиеся межнациональные столкновения свидетельствовали о более общем процессе – распаде советской империи. Сама перестройка по сути означала поиск выхода из глубочайшего экономического, политического и имперского кризиса советской тоталитарной системы. Так или иначе, современники, правозащитники и власть столкнулись с необходимостью развязывать тугие узлы национальных взаимоотношений.

Карабах. Для страны и, особенно для Сахарова, таким неотложным стал азербайджано- армянский конфликт по проблеме Нагорного Карабаха. Конфликт возник не случайно. Он тлел с 20-х годов, после передачи Карабаха из состава Армении в Азербайджан. Требования воссоединения с родной Арменией раздавались не раз. Но до перестройки они не становились достоянием гласности, а любые действия в этом направлении немедленно подавлялись. В августе 1987 г. карабахские армяне посылают петицию с десятками тысяч подписей в Москву. 20 февраля 1988 г. внеочередная сессия народных депутатов НКАО обращается к Верховным Советам Азербайджана, Армении и СССР с просьбой рассмотреть и положительно решить вопрос о передаче области в состав Армянской ССР. Действие – вполне конституционное, но горбачевское руководство оценило такую политическую самодеятельность как экстремизм. Между тем на Кавказе начались столкновения. 28 февраля 1988 г. недалеко от Баку в Сумгаите разразился страшный армянский погром. Ответным действием было изгнание азербайджанцев из Армении. После трагедии Сумгаита Сахаров пришел к твердому выводу: «Никакие полумеры не смогут успокоить людей, никакие разговоры о дружбе народов. Если кто-то мог сомневаться в этом до Сумгаита, то после этой трагедии ни у кого не остается никакой нравственной возможности настаивать на сохранении территориальной принадлежности НКАО Азербайджану». Свое отношение к событиям в Нагорном Карабахе Андрей Дмитриевич выразил в написанном в конце марта 1988 г. открытом письме М.Горбачеву. Сахаров считал, что воссоединение Карабаха с Арменией означает исправление несправедливости. Он видел в решении областного Совета Карабаха и в поддержке этого решения мирными демонстрациями в Карабахе и Ереване «проявление новых демократических возможностей, связанных с перестройкой». Для Сахарова это проявление демократизации страны. Для власти и руководимой ею печати – экстремизм! «К сожалению, – пишет Сахаров, – приходится констатировать, что уже не в первый раз в обострившейся ситуации гласность оказывается подавленной – как раз тогда, когда она особенно нужна». Обращение Карабахского Совета и демонстрации, как и вся проблема, лежат в конституционном поле и требуют нормального конституционного рассмотрения. Вместо этого «начались маневры и уговоры <…>. Так или иначе перестройке вновь брошен вызов». И очень прозорливо Сахаров предупреждает – «нельзя вновь на десятилетия откладывать справедливое и неизбежное решение этих вопросов и оставлять в стране постоянные зоны напряжения»⁴³. Никакие противоречия не разрешаются сами собой. Особенно национальные. Здесь нужен такт, твердость и воля к осуществлению справедливости. Этих качеств не хватало советскому руководству и, в частности, М.С. Горбачеву.

7 декабря 1988 г. случилось страшное Спитакское землетрясение. Мир потрясен – в мгновение город превратился в кладбище. Михаил Горбачев прервал поездку в США и 10-11 декабря провел в Армении. Его выступление по местному телевидению поразило и ожесточило телезрителей: Горбачев в момент всеобщего горя завел разговор о конфликте в Нагорном Карабахе и потребовал жестко подавить националистические выступления в республике. Сразу после отъезда Генсека были арестованы члены комитета “Карабах”.

В середине декабря 1988 г. Андрея Дмитриевича посещает группа ученых, сотрудников Института востоковедения, с проектом по разрешению армяно-азербайджанского конфликта. По выражению Сахарова – у них были интересные, хотя и далеко не бесспорные идеи. Однако, на другой день он позвонил А.Н. Яковлеву⁴⁴ и попросил о встрече для обсуждения проекта, к которому подготовил краткое резюме. Встреча состоялась через несколько часов. Яковлев выразил общее с Горбачевым мнение (сейчас невозможны какие-либо территориальные изменения) и предложение «съездить в Баку и Ереван, посмотреть на обстановку на месте». В тот же день Сахаров, Е.Боннэр, Л.Баткин⁴⁵, Г.Старовойтова⁴⁶ и А.Зубов⁴⁷ вылетели в Баку. Они побывали также, встречаясь с беженцами с обеих сторон, в Ереване, Степанакерте, Шуше, Спитаке. По возвращении Сахаров отправит письмо А.Н. Яковлеву о результатах поездки в Армению и Азербайджан.

Грузия. В апреле 1989 г. в Тбилиси начались митинги молодежи, студенты протестовали против требования отделения Абхазии от Грузии. Обостренное чувство национального самосознания грузинской интеллигенции привело и к выдвижению требования суверенитета Грузии. А.Д. Сахаров считал эти митинги естественным результатом демократизации. В то же время он не разделял грузинскую позицию по отношению к Абхазии. Он считал, что «с особенным вниманием надо относиться к проблемам малых наций – свобода и права больших наций должны осуществляться не в ущерб малым. <…> Я скорей считаю оправданной позицию абхазцев»⁴⁸. Можно было дискутировать. Но бесспорно – митинги в Тбилиси носили мирный характер. Главным лозунгом стало требование суверенитета Грузии. Требование – конституционное, правовое. Но партийные власти в Тбилиси и в Москве были напуганы. Влияние и власть уходили из их рук. Тоталитарно-имперское сознание или подсознание властвующих требовало наведения порядка, твердой руки, применения силы. В Тбилиси вошли войска – десантники, дивизия Дзержинского, танки. Они прошли по улицам, чтобы напугать горожан. Результат обратный – вместо тысячи на площадь вышли десять тысяч. Глубокой ночью 9 апреля войска напали на митингующих, жестоко избивая людей. Были применены газы. 21 человек погиб, из них 16 девушек.

Через неделю после трагедии на старом Арбате перед зданием Грузинского культурного центра, сняв шапку, в окружении немногих людей, стоял Сахаров. Шел ледяной дождь. В переулке прятался спецназ. Подошел милицейский генерал: «Андрей Дмитриевич, митинг не разрешен». Сахаров отвечает: «У нас не митинг, а поминальное собрание». Когда читаешь об этом сегодня и вспоминаешь депортацию нескольких сот грузин из Москвы в 2006 г., еще раз вздохнешь …

Академик, востоковед и лингвист Гамкрелидзе Томаз Валерианович пригласил Сахарова принять участие в работе организованной в Грузии Общественной комиссии по расследованию событий 9 апреля. В мае Андрей Дмитриевич и Елена Георгиевна вылетели в Тбилиси. Они выслушали на заседаниях комиссии рассказы очевидцев об ужасающей жестокости солдат. Посетили больницу. Уговорили больных и сочувствующих студентов прекратить протестную голодовку. Вызвали иностранных врачей, в том числе токсикологов. Встретились с Патриархом Грузии Илией и новым 1-м секретарем ЦК КПГ Гумбаридзе. На начавшемся вскоре первом Съезде народных депутатов СССР состоялось обсуждение грузинского вопроса. Была создана комиссия по Тбилиси. Сахарову предложили войти в её состав, но он отказался. Как объяснил Андрей Дмитриевич грузинскому телевидению – «<…> никакой необходимости в комиссии нет – есть один требующий ответа вопрос, сформулированный в депутатском запросе – кто отдал приказ <…> о проведении по существу карательной акции?»⁴⁹.

Непосредственные столкновения с национальными проблемами были существенными для развития политической позиции Андрея Дмитриевича. Они позволяли увидеть насколько готовы властвующие флагманы перестройки отказаться от имперского сознания. Насколько М.С. Горбачев способствует необходимому переходу от управляемой им перестройкой к подлинной демократизации. Будет ли перестройка проектом партийной номенклатуры и ее лидера или перерастет в демократическое творчество. Сахаров считал, что Прибалтика дает всей стране пример общенародного движения за истинную, а не показную перестройку, за радикальное решение национального вопроса. Вместе с тем Карабах, Абхазия, беды крымских татар, требования «республиканского хозрасчета» и национального суверенитета – свидетельствовали о назревшей потребности изменения конституционного устройства страны.

Узбекистан. Правозащитная судьба выдвинула Сахарова в известного общественного лидера, к которому обращались в поисках справедливости и помощи представители народов, страдавших в национальных конфликтах. Андрей Дмитриевич, используя гласность и свой авторитет, пытался не только найти принципиальное решение в конституционном переустройстве, но и оказать возможную практическую поддержку. В дни работы первого Съезда народных депутатов в Узбекистане произошли трагические события с насильственно переселенными туда турками-месхетинцами. Исторически они проживали на юге Грузии в Месхетии, на границе с Турцией. В ноябре 1944 г., одновременно с крымскими татарами, месхов, около 110 тысяч человек, депортировали с родной земли в Узбекистан. После смерти Сталина в 1956 г. был отменен комендантский режим, но месхам, дав право селиться в любом месте, запретили возвращаться в Грузию. На родину их не пускали. В мае-июне 1989 г. в Фергане разразился чудовищный погром турок-месхитинцев. Более ста человек погибло, более тысячи ранено. Дома месхов грабились и сжигались. Обезумевшие погромщики вытворяли чудовищные зверства над женщинами и детьми. Народ изгонялся из Узбекистана. По сути, это была вторая депортация в кровавом варианте. Десятки тысяч турок-месхитинцев были вынуждены, спасая свои семьи, бежать из Узбекистана.

Андрей Дмитриевич и Елена Георгиевна неожиданно встретились с группой турок-месхов. Это были ходоки из Ферганы. «Они обступили нас, умоляя помочь. Мужчины плакали, одна из женщин встала на колени. Им с трудом удалось приехать – на вокзале и в аэропорту их задерживали, избивали в милиции. Они утверждали, что погромщики пользуются полной поддержкой местных властей – им дают автобусы и горючее, снабжают адресами турок-месхов». После встречи с Чебриковым⁵⁰ они пришли к Сахарову на улицу Чкалова. Ходоки просили помочь им встретиться с Горбачевым – это наказ народа. Сахаров звонит в секретариат Горбачева и просит передать просьбу о встрече с делегацией. Через полчаса в ответ – звонок секретаря, который говорит, что Михаил Сергеевич не может принять делегацию, так как он готовится к поездке в ФРГ. Андрей Дмитриевич вспоминает: «Я взорвался, может сильней, чем когда-либо, и закричал: передайте Михаилу Сергеевичу, что он никуда не поедет. Я обращусь к Колю с тем, чтобы визит Горбачева в ФРГ был отменен. Немыслимо принимать главу государства, которой допускает геноцид! <…> Ещё через 20 минут секретарь позвонил и сказал, что делегацию примет Рыжков⁵¹. Вечером ходоки пришли опять и рассказали, что Рыжков сообщил им о решении эвакуировать турок-месхов из Узбекистана в Смоленскую область и другие области России, где им уже готовят дома <…>»⁵².

Свою системную позицию об отношении к народам, подвергшимся депортации, А.Д.Сахаров выразил на сессии Верховного Совета СССР в ноябре 1989 г. при обсуждении проекта Декларации о реабилитации репрессированных народов: «Декларация – документ огромного политического, исторического и нравственного значения. <…>. Необходимо полностью перечислить все народы <…>. Согласен с депутатом Кугультиновым⁵³, что слово реабилитация <…> является неправильным и даже оскорбительным. Я предлагаю сказать, что Декларация – восстановление справедливости <…> к переселенным и подвергшимся геноциду народам. <…> Поэтому, сознавая свою историческую вину <…> государство [должно] принять все меры для возвращения на Родину тех, кто пожелает, способствовать этому материально и юридически. <…> Наше государство – прямой наследник сталинского режима, жесточайшего режима, осуществившего эти акты <…> не может уйти от материальной компенсации <…>. Но первое и самое главное – <…> возвращение и восстановление тех государственных форм, которые были у этих народов. <…> Никакие прагматические соображения нас тут не могут останавливать. И я уверен, что те, кто живет сейчас на этой территории <…> найдут возможность потесниться, если в этом будет необходимость»⁵⁴.

* * *

Международная безопасность и разоружение.

«Отойти от края пропасти всемирной катастрофы, сохранить цивилизацию и саму жизнь на планете – настоятельная необходимость современного этапа мировой истории»⁵⁵ – вот видение мира Андреем Сахаровым и осознание своей жизненной задачи. Давно и глубоко продуманное такое понимание мироустройства – важнейший двигатель его общественной деятельности. Объясняя свою позицию на московском «Форуме за безъядерный мир, за выживание человечества», он говорил: «Главными и постоянными составляющими в моей позиции являются – мысль о неразрывной связи сохранения мира с открытостью общества, с соблюдением прав человека так, как они сформулированы во Всеобщей декларации прав человека ООН; убеждение, что только конвергенция социалистической и капиталистической систем – кардинальное, окончательное решение проблем мира и сохранения человечества»⁵⁶.

Международный Форум, собравший со всего мира в Москву ученых, бизнесменов, религиозных деятелей и деятелей культуры, политологов и политиков, проходил в феврале 1987 г. Руководство страны пригласило Сахарова принять в нем участие. «Я понимал, что участие в Форуме неизбежно будет в той или иной степени использовано для чисто пропагандистских целей. Но я исходил из того, что положительное значение публичного выступления после того, как многие годы мой рот был зажат, – гораздо существенней»⁵⁷. Чтобы лучше понять значение и не ординарность предложений Андрея Дмитриевича, следует обозначить то, чему противостояла его позиции.

Трем поколениям советских людей вдалбливалась идеология неизбежной ожесточенной борьбы социализма (СССР), за которым будущее, с капитализмом (США), обреченным, но смертельно угрожающим нашей стране. Идеология обернулась реальной агрессивностью и реальными столкновениями двух военно-политических блоков – НАТО и Организации Варшавского договора, реально подводившими порой мир к грани войны. «Холодная война» не прекратилась и после смерти Сталина. Октябрь 1956 – подавление венгерской революции; август 1961 – возведение Берлинской стены; октябрь 1962 – Кубинский ракетный кризис; август 1968 – подавление танками «Пражской весны». 1977 г. – Советский Союз размещает свои ядерные ракеты близ границ с Западом, нацелив на европейские столицы, Западный союз воспринимает это как смертельную угрозу и начинает размещать свои ракеты. Декабрь 1979 – вторжение советских войск в Афганистан, США вводят против СССР серию экономических санкций, начинается установка новых американских ракет в Европе. Март 1983 – президент США Рейган вводит политическое клише в отношении СССР – «империя зла» и выдвигает идею стратегической оборонной инициативы (СОИ).

Подчеркнем – Андрей Дмитриевич был не только современником этих событий, но и, если можно так сказать, субъектом исторического процесса. Он пишет в автобиографии: «В 1953-1968 годах мои общественно-политические взгляды претерпели большую эволюцию. В частности, уже в 1953-1962 годах участие в разработке термоядерного оружия, в подготовке и осуществлении термоядерных испытаний сопровождалось все более острым осознанием порожденных этим моральных проблем”⁵⁸. Надо помнить – Сахаров выступал на Форуме, когда Берлинская стена, символ длившегося 40 лет раздела мира, еще стояла, а советско-афганская война еще продолжалась. Непомерные военные расходы тянули страну в безвыходный экономический кризис (больше 25% госбюджета СССР проваливалось в бездонную бочку военно-промышленного комплекса).

Да, началась перестройка … Придя к власти, М.С. Горбачёв попытался улучшить отношения с США. В октябре 1986 г. состоялась его встреча с американским президентом в Рейкьявике. Здесь обсуждалось предложение одновременного пятидесятипроцентного сокращения всех видов стратегического оружия обеих стран. Договориться не удалось, но сам факт обсуждения имел большой международный резонанс. Люди, вчера бряцавшие оружием, никуда не делись … Не исчезло «коллективное могущество военно-промышленного комплекса, его энергичных, беспринципных руководителей, слепых ко всему, кроме своего “дела”»⁵⁹, – утверждал Сахаров. Естественно, что после столь явной агрессивности Советского Союза американский президент мог ломать голову: перестройка – «это начало глубоких изменений в советском государстве или же это символические жесты, которые должны породить ложные надежды на Западе и усилить советскую систему, не изменяя ее?»⁶⁰.

Главную причину гонки вооружений Сахаров тоже видел во «взаимном недоверии, взаимном страхе». Поэтому привычные для нашего сегодняшнего уха предложения Сахарова – независимого эксперта, воспринимались тогда очень напряженно и на Старой площади в Москве, и в Белом доме в Вашингтоне. Андрей Дмитриевич подталкивал стороны к переходу от общих разговоров к практическому продвижению в области международной безопасности, подталкивал «отодвинуться от края пропасти». При этом он исходил из того, что «Переговоры о разоружении возможны лишь с позиции равновесия сил. Нельзя исходить из того, что только Запад заинтересован в разоружении, а СССР идет ему навстречу в обмен на экономические льготы, политические и идеологические уступки. Глубинные интересы СССР, задыхающегося от сверхмилитаризации, на самом деле требуют уменьшения военных расходов, сокращения армии и военно-строительных частей и т.д.»⁶¹. Это было написано Сахаровым за 10 лет до московского Форума!

На Форуме Сахаров выступал на трех заседаниях «ученой» секции, излагая свою позицию по вопросам разоружения и мира. Но его предложение отличалось от обсуждавшегося пропорционального сокращения всех видов ядерного оружия. Он детально разобрал военно-стратегическое значение разных видов оружия, в частности, мощных шахтных ракет с разделяющимися боеголовками. Они составляли большую часть ракетно-термоядерного потенциала СССР. Сахаров обосновал принцип непропорционального сокращения именно тех ракет, которые фактически предназначены для нанесения первого удара. Это усложнило задачу сокращения ядерного оружия, но зато достижение такого соглашения реально уменьшало бы опасность термоядерной войны.

Другой круг вопросов, обсуждавшихся на Форуме, был связан с проблемой СОИ. Так называлась проектируемая тогда американцами система ПРО с использованием космических станций. Ее активным сторонником был Рональд Рейган и его эксперты. Советские лидеры в инерции мышления «противостояния» ставили условием сокращения вооружений – отказ американцев от проекта СОИ. Таким образом, СОИ стала камнем преткновения к сокращению ядерных вооружений. Советская сторона называла это условие – принципом «пакета». Здесь голос Андрея Дмитриевича был особенно значимым. Для американской стороны Сахаров был не только символом свободы в стране несвободы. Они хорошо понимали, что Сахаров – единственный подлинно независимый эксперт, изнутри знающий проблематику ядерных вооружений. Советские лидеры и руководители Минсредмаша (основного ядра советского ВПК) тоже признавали независимость суждений Сахарова и, тем более, признавали его осведомленность, считая его носителем секретов особой государственной важности.

Адресуясь к обеим сторонам переговоров, Сахаров тогда считал и обосновывал, что «система СОИ неэффективна для той цели, для которой она предназначена». Между тем этот проект уже «оказывает негативное влияние на военно-стратегическую стабильность и на переговоры о разоружении»⁶². Советскую сторону Сахаров призывал отказаться от принципа «пакета» и как можно скорее заключить соглашение о разоружении, в частности, о значительном сокращении баллистических ракет и ракет средней дальности. Он считал, что, если начнется разоружение, программа СОИ в США потеряет свою популярность. «Итак, альтернатива такова. Или сохранение принципа “пакета” и продолжение гонки вооружений на существующем и возрастающем уровне и неизбежное развертывание СОИ. Или отказ от принципа “пакета”; это дает выход из тупика, возникшего в Рекьявике»⁶³. Вскоре М.С. Горбачев принял решение отказаться от «пакета», или, как говорили тогда, «развязать пакет» и принять «план Сахарова». Подписание договора о сокращении ядерных вооружений стало реальным.

В 1987-1988 гг. Сахаров в поисках путей уменьшения советской традиционной агрессивности и укрепления международной безопасности отстаивал принципиально важный тезис – реальная ситуация такова, что нет ни одного государства, которое угрожало бы СССР нападением; между тем, численность армии значительно превосходит численность армий всех других стран, сокращение её вдвое не создаст никакой угрозы, снизит расходы, создаст благоприятные экономические обстоятельства. И, что особенно важно, Андрей Дмитриевич предлагал такое сокращение достичь путем перехода к одногодичному сроку воинской повинности, сокращение службы важно для социальной ситуации по отношению к молодежи и оздоровлению обстановки в армии. Заметим сегодня, что Андрей Дмитриевич имел в виду и дедовщину. Именно в эти годы общество стало осознавать эту болезнь армии (широкую известность во времена перестройки получило дело молодого солдата, расстрелявшего в феврале 1989 г. караул из 7 человек-старослужащих). В декабре 1988 г., выступая в Нью-Йорке в ООН, Горбачев объявил о сокращении советских Вооруженных Сил на 10% в течение 2-х лет и выводе части войск из Восточной Европы. «Это, конечно, было необычайно важное заявление, – считал Сахаров, – акт большой государственной смелости. Вместе с тем я продолжаю думать и настаивать, что вполне возможно гораздо большее сокращение армии (с несравненно большими внешне- и внутриполитическими последствиями) – на 50%, причем реальное сокращение такого масштаба возможно лишь в результате уменьшении срока службы в армии»⁶⁴. Прошло 20 лет, ни одно государство не напало и не собирается нападать на Россию и, наконец, предложение Сахарова принято!

Сегодняшняя война между Россией и Грузией проявила еще одно предсказание Сахарова о мощи скрытого политического влияния отечественного ВПК, которое может действительно обернуться угрозой, если не миру, то очередной Грузии.

* * *

Перестройка и власть.

Сахаров вернулся в Москву из горьковской семилетней ссылки, когда жизнь в стране существенно изменялась по сравнению с прошлыми годами. Шла перестройка. Менялось общество, но и менялась властвующая элита. «В этой новой ситуации, по-моему, важнее всего сохранить свою принципиальную позицию по всем основным вопросам, но одновременно искать все возможности использования этой новой ситуации для того, чтобы способствовать – в правильную сторону – с большей гибкостью находить новые пути»⁶⁵. Так определил свои новые ориентиры Андрей Дмитриевич.

А отношение руководства страны, партийно-государственного аппарата к Сахарову? Совсем недавно эти люди прямо или косвенно принимали участие в преследовании и издевательствах над великим человеком. Перестройка, конечно, меняла их. Но… За метафорой «перестройка» скрыты разные значения. Власть пыталась продемонстрировать Западу благосклонное отношение к международно-признанному Сахарову как важное свидетельство своего нового перестроечного курса. Они хотели бы использовать его имя, как им казалось, в своих целях. Не случайно, что первое сообщение о возвращении Сахарова в Москву состоялось на пресс-конференции в МИДе. Его имя предназначалось для внешнего потребления. Так, в сентябре 1987 г. министр иностранных дел Э.Шеварднадзе, выступая в ООН, отвергая американскую программу «Звездных войн» или СОИ, говорил: «…эту программу вновь рекламировали здесь как средство “обеспечить более безопасный мир”. Это не так. И я сошлюсь на человека, высказывания которого столь охотно, в том числе и позавчера, приводил президент США. Это академик А.Д. Сахаров. Цитирую: “Мое мнение об этой программе не совпадает с точкой зрения рейгановской администрации <…> Не правильны также утверждения, что наличие программы СОИ побудило СССР к переговорам о разоружении. Программа СОИ, наоборот, затрудняет эти переговоры”. Если верить академику в одной области, то почему ему не верить в другой, в которой он выступает действительно высочайшим авторитетом»⁶⁶.

Это – с одной стороны. С другой – не допустить, чтобы независимый общественный деятель выступал против целей и действий власти («против народа» – сказал Горбачев). Отсюда – приглашение Сахарова в феврале 1987 г. на Форум «За безъядерный мир, за выживание человечества». При этом президент АН СССР Г.Марчук накануне открытия Форума настойчиво интересуется темой и содержанием будущих выступлений Сахарова. Вместе с академиком Е.Велиховым Г.Марчук резко возражает против позиции Андрея Дмитриевича по «пакету». После Форума в центральной печати впервые Сахаров упомянут уважительно, но без рассказа о сути его расхождений с официальной позицией. «Академик А.Д. Сахаров отметил несостоятельность позиции сторонников СОИ. Он также отметил, что неправильным является утверждение, что наличие программы СОИ побудило СССР к переговорам о разоружении. Программа СОИ мешает переговорам»⁶⁷. Еще скупее рассказано о предложениях Сахарова в «Аргументах и фактах»⁶⁸. Они сообщали, что «по просьбе журналистов была организована встреча с видными учеными – Дж.Визнером (США), академиком Сахаровым и заместителем директора института США и Канады А.А.Кокошиным. Они изложили корреспондентам свои позиции по вопросам разоружения. Надо сказать, что участники встречи далеко не во всем согласились с А.Д.Сахаровым». А вот западные корреспонденты – сетует автор информации в «АиФ» – «вырвали из выступления Сахарова самое, по их мнению, «жареное», а о других участниках не вспомнили». Еще один экспортный вариант использования имени Сахарова – вовлечение его в январе 1988 г. в работу международного «Фонда за выживание и развитие человечества», связанную с выездами за рубеж (Сахаров – член Совета директоров Фонда и председатель комитета по правам человека)

Между тем в эти же годы, так или иначе, пробивалась правда о жизни Сахарова. Ширилось его признание, понимание его позиции, его отношения к происходящему. Это означало, что авторитет и влияние Сахарова на жизнь нашей страны становилось все более значимым. Власть ревностно следила за этим. Плохо скрываемое раздражение прорвалось в редакционной статье «Известий» от 1 февраля 1989 г. Статья называлась «Перестройка и ответственность» с подзаголовком «Размышления по поводу одного интервью». Речь шла о публикациях во французской прессе фрагментов беседы Сахарова с писателем и публицистом Ж.Бару как интервью. Так что же вызвало недовольство Горбачева, настолько сильное, что оно обернулось публичным нравоучением Сахарову? В статье «Известий» утверждалось – А.Д. Сахаров судит о перестройке с позиции стороннего наблюдателя, ставит под сомнение сам ход перестройки. «Можно сколь угодно рассуждать, – говорилось в статье, – о достоинствах и несовершенствах любой конституции и любого избирательного закона. <…> Но надо нести моральную ответственность <…> без раздумий заявлять, что процесс выдвижения кандидатов недемократичен. [Так рассуждать – это значит] за деревьями не видеть леса <…> В интервью, как бы походя, утверждается, что некие противостоящие силы <…> будут диктовать ему [Горбачеву] свое мнение. <…> На каких данных это утверждается? <…> Авторитет людей, начавших перестройку, не пострадает, но <…> надо защищать тех, кто взял на себя ответственность [за перестройку] <…> [требуется] повседневная кропотливая работа, чтобы найти оптимальное решение <…> [надо] всем действовать так, а не нанизывать сомнения в правильности принятых мер. <…> В свое время в адрес А.Д. Сахарова, лишенного трибуны на родине, высказывались, прямо скажем, лицемерные упреки, почему он пользуется страницами чужих газет <…>. Но то время прошло безвозвратно. [Разве это этично призывать оказывать нажим], как прежде на СССР <…> Наивно полагать, будто кто-то наведет за нас порядок в нашем доме <…> перестройку сделали сами, мужественно и осознанно. <…> Лучше о своих проблемах говорить со своим народом. [Это не] проработка или нравоучение. Но и молчать по принципиальным вопросам – негоже»

Но «проработка» теперь не действовала. В редакцию «Известий» сразу же пошел поток писем читателей, несогласных с редакцией. Вот два характерных отклика на статью. А.В.Бродский пишет, что текст интервью Сахарова не известен читателю, почему «Фигаро» попросила об интервью, а «Известия» нет? Автор письма отмечает, что по статье явно видно – тон редакции изменился, а суть осталась доперестроечной.

М.Сидоров: «<…> Сахаров действует правильно <…> Окружение Горбачева – сталинисты <…> 4 года болтаем и ничего не делаем <…> Никого не наказываем за произвол <…> Почему не сокращаем КГБ <…> Почему не публикуете встречи Сахарова с главами правительств, которые посещают его в Москве? Где в печати его поездка по США? <…> не надо дурить народ – нам все видно»⁶⁹.

Эти письма газета не опубликовала, но написаны они не зря. В «Известиях» был опубликован ответ Сахарова на обвинения. Андрей Дмитриевич, в частности, писал: «Я активно поддерживаю перестройку, убежден в ее необходимости для страны и всего мира, озабочен ее трудностями. Я очень высоко оцениваю роль инициаторов перестройки и в особенности М.С. Горбачева <…> именно поэтому считаю себя вправе и обязанным открыто говорить о всех негативных и опасных тенденциях и явлениях. <…> Я не преследую целей организации вмешательства во внутренние дела СССР, но исхожу из того, что в таких вопросах, как перестройка, мир, экология, права человека нет интересов наших и западных, есть общие интересы выживания человечества»⁷⁰.

* * *

Запад и перестройка.

Приход на смену заскорузлым старцам Политбюро относительно молодого, более образованного М.С. Горбачева сразу приоткрыл форточку давно желанным переменам. Начались реформы. Власть заговорила почти на человеческом языке. А с провозглашением Горбачевым гласности темп и широта реформ быстро возросли. При этом вертикальная структура власти, завалы прежней идеологии в умах, опасения роста независимого от власти гражданского общества часто тормозили или приводили к попятным движениям. И скрытый от глаз продолжал существовать ВПК, истощавший страну и смертельно грозивший миру.

Андрей Дмитриевич хорошо понимал противоречивость происходящего. В то же время он считал, что подлинные реформы должны идти в направлении сближения страны с Западом. Запад должен активно поддерживать реформы, перестройку и Горбачева. Сахаров знал, что внутри западных властвующих кругов немало тех, кто не доверяет начавшейся перестройке, и настаивают на прежней политике противостояния. Андрей Дмитриевич считал, что если на Западе возобладает политика изматывания СССР за счет гонки вооружений, то ход мировых событий будет крайне мрачным. В эпоху Горбачева, действительно, с советской стороны было совершено многое, снявшее тогда напряженность военного противостояния. Одним из первых шагов в этом направлении стал вывод советских войск из Афганистана (начался 15 мая 1988 г., закончился 15 февраля 1989 г.). Произошло то, что требовал Сахаров с 1980 года.

Выступая в поддержку перестройки и понимая ее неопределенность и противоречивость, Сахаров призывал Запад проводить политику избирательно. Поддерживать то, что сближает, выступать против поворотов от демократизации и открытости, постоянно, спокойно и твердо защищать права человека. Характерен такой эпизод. Андрей Дмитриевич и Елена Георгиевна, были приглашены в Париж президентом Франции и Генеральным секретарем ООН на празднование 40-летия Всеобщей Декларации прав человека. Выступая на конференции, А.Д. Сахаров говорил, что сотрудничество Запада с СССР должно вестись с открытыми глазами, с тем, чтобы сотрудничество способствовало перестройке и поддерживало новые силы. На этих торжествах также присутствовал Ф.Бурлацкий как представитель официозной «Общественной комиссии международного сотрудничества по гуманитарным вопросам и правам человека». Как бы резюмируя выступление Андрея Дмитриевича, Бурлацкий сказал, что Запад должен поддерживать перестройку всеми средствами и безусловно. Сахарову пришлось перебить его и сказать что: «смысл моего выступления прямо противоположный – никакой (долгосрочной) безусловной поддержки, только такая политика, при которой ясно, что поворот от перестройки будет означать конец сотрудничества Запада и нашей страны»⁷¹.

Поворот от перестройки означал в понимании Сахарова – поиск выхода из кризиса на путях подавления недовольства, укрепления силы государства, отказа от демократизации, усиления вертикали власти. С такой перспективой развития страны Запад не должен мириться. Недальновидность некоторых политических деятелей Запада, прагматизм (замешанный на торговле нефтью и газом) и стратегическая слепота, давление сиюминутных или корыстных интересов – все это может снижать и разлагать нравственное демократическое сотрудничество. Опасность для нашей страны и мира такого сотрудничества и сближения тревожила Сахарова, хотя тогда мало кто понимал это. Вот почему неустанно, упрямо Андрей Дмитриевич повторял и повторял: «Главными и постоянными составляющими моей позиции являются – мысль о неразрывной связи сохранения мира с открытостью общества, с соблюдением прав человека так, как они сформулированы во Всеобщей Декларации прав человека ООН, и убеждение, что только конвергенция социалистической и капиталистической систем – кардинальное, окончательное решение проблемы мира и сохранения человечества»⁷².

* * *

Общественный деятель.

Политбюро явно не рассчитывало на общественную активность Сахарова внутри страны. Было намерение окружить вниманием и оставить Сахарова в науке и внешнеполитическим представителем советской науки. Отсюда и предложения Сахарову участвовать в московском Форуме (февраль 1987 г.), международном «Фонде за выживание …» (январь 1988 г.) и в Пагуошских конференциях (август 1988 и июль 1989 г.).

Но уже первое публичное выступление Сахарова на московском Форуме не укладывалось в предназначенные рамки. «Как гражданин СССР я в особенности обращаюсь к руководству нашей страны <…>. Необходима большая открытость и демократизация нашего общества <…>. Несмотря на происходящие в стране прогрессивные процессы демократизации и расширения гласности, положение остается противоречивым и неопределенным, а в чем-то наблюдается попятное движение <…>»⁷³. Центральные газеты, рассказывая о Форуме, опускали всё неугодное власти. «Комсомольская правда» упрекала «буржуазные СМИ» – они, мол, в репортажах с Форума отбирают драматичные моменты, а не сущностные, и лицемерно рассуждала – нет ничего необычного в том, что А.Сахаров возвратился из Горького и приступил к своей прежней работе в АН СССР.

С разных сторон в адрес Сахарова шли упреки: не дело ученого включаться в политику. Академики Е.Велихов и Г.Марчук, дискутируя с Сахаровым о его позиции отказа от «пакета», утверждали – ученые должны опасаться вторгаться в область политики. Такие рассуждения можно слышать и сегодня. С одной стороны говорят – зачем лезть в политику, ведь политика – грязное дело. С другой стороны, со стороны политиков-профессионалов можно слышать – политика требует особых знаний и навыков, а ученый, если он занимается политикой, наивен, не подготовлен, грубо говоря, профан. Вот два таких распространенных клише, с которыми столкнулся Андрей Дмитриевич. «Я давно слышал “советы”, – вспоминает Сахаров, – не входить в политику – от Неделина, от Хрущева, от Славского – как раз тогда, когда я делал важный и правильный шаг. Я думаю, что и мои выступления на Форуме были правильным вторжением в политику»⁷⁴.

Среди участников демократического движения стереотип наивности, идеализма, непрактичности некоторых общих позиций Сахарова, надо признаться, был распространен. Но это говорит не о Сахарове, а о носителях подобного скептицизма. Анатолий Собчак, с уважением, но как само собой разумеющееся, утверждает – «Сахаров не был политик»⁷⁵. Собчак сравнивает Андрея Сахарова с Лехом Валенсой и Вацлавом Гавелом. Он считал их очень достойными людьми, но полагал их слабостью, что они не профессиональные политики. Автор заключает: «Сахаров оставался «лидером недосягаемым, лидером-идеалистом, идущим далеко впереди»⁷⁶.

Но это ходячее представление. Это представление людей, которые путают политику с политиканством. Современники Сахарова восхищались Горбачевым как настоящим политиком: он вернул Сахарова из ссылки, прекратив мучительную изоляцию. Это не помешало Андрею Дмитриевичу вскоре по возвращении определить: «Мне кажется, что Горбачев (как и Хрущев) – действительно незаурядный человек в том смысле, что он смог перейти невидимую грань “запретов”, существующих в той среде, в которой протекала большая часть его карьеры. Чем же объяснить непоследовательность, половинчатость “новой политики” <…>»⁷⁷.

На обеде в британском посольстве в честь А.Сахарова и Е.Боннэр в узком кругу с премьер-министром Великобритании Маргарет Тэтчер (март 1987 г.) присутствовал министр иностранных дел сэр Джеффри Хау, который рассказал такую историю. Когда Сахаров был в ссылке, он, ведя переговоры с А.Громыко, заговорил с советским министром иностранных дел о «проблеме Сахарова»; в ответ Громыко как бы пошутил – Вы знаете, я не люблю сахар, никогда его не употребляю. Эта шутка – свидетельство большого ума и тонкого остроумия? Это явление настоящего политика?

Что это такое – настоящий политик в широком сегодняшнем понимании? Настоящий политик демонстрирует свой торс? Выражается на полуфене, матерится в разговоре с зарубежным коллегой? Блатной стиль управления, когда после решения «послать за доктором» из страны бегут не привыкшие к таким шуточкам инвесторы. Это стиль настоящего политика? Настоящий политик – тот, кто не обращает внимание на почтительный призыв 100 тысяч граждан о помиловании беременной женщины?

К Сахарову, как общественно-политическому деятелю, существовал в разных средах еще один ходячий упрек. Этот упрек прозвучал в вопросе журналиста – почему свою страну критикуете резче, чем Запад? Традиционный упрек правозащитникам – вы не патриоты. Вот ответ Андрей Дмитриевича: «Я нахожу ваш вопрос неправомерным. Свою критику нарушений прав человека в нашей стране я считаю конструктивной и основанной на фактах, которые мне непосредственно известны. За то, что происходит в нашей стране или происходило, я чувствую особенно острую личную ответственность. При этом я убежден в необходимости общечеловеческого, глобального подхода к проблемам мира, прогресса, прав человека»⁷⁸.

Пока Сахаров был в изоляции, в Горьком – все эти взгляды было внутри него. Во многом сахаровская позиция была известна демократическому миру, но ее не знала страна. Но в стране происходило невиданное изменение сознания общества, по крайней мере, его образованной части. В этих условиях влияние Андрея Дмитриевича Сахарова в общественно-политической жизни страны быстро возрастает. Людей не может не привлекать его очевидная независимость, глубокое, очень личностное, не шаблонное понимание происходящего, его признанный международный авторитет. Всё более широкий круг соотечественников узнает его позицию. Например, газета «Керченский рабочий» сообщает 22 октября 1988 г.: «Академик Сахаров, выступая на конференции Пагуошского движения в Дагомысе, предложил сократить в одностороннем порядке срок службы в Советских Вооруженных Силах и их численность примерно вдвое. <…> Идея встречена с интересом. Над предложением стоит серьезно подумать».

В феврале 1989 г. социологическая группа Юрия Левады провела анкетирование читателей «Литературной Газеты» с вопросом – что в прошедшем году, они считают значимым для страны. Пришло, к удивлению специалистов, много ответов – около 200 тысяч. Анкетируемые определили главным событием 1988 года – вывод советских войск из Афганистана, и вторым важнейшим событием по количеству поданных голосов – возвращение доброго имени А.Д. Сахарову⁷⁹.

* * *

Выборы.

1 декабря 1988 г. Верховный Совет СССР принял поправки к Конституции и новый Закон о выборах народных депутатов. Учрежден Съезд народных депутатов СССР. Введена новая должность – Председатель Верховного Совета, избираемый Съездом сроком на 5 лет. Состав съезда – это 2250 депутатов, избираемых на 5 лет в следующем порядке: 750 депутатов от национально-территориальных избирательных округов, 750 – от территориальных округов (с равной численностью избирателей), 750 – от общесоюзных общественных организаций: 100 депутатов от КПСС, 75 – от ВЛКСМ, 100 – от ВЦСПС, 75 – от Союза ветеранов войны и труда, 75 – от Комитета советских женщин, 35 депутатов от АН СССР и т.д.). Выборы на первый Съезд народных депутатов СССР были назначены на март 1989 г.

Новый Закон о выборах впервые узаконил возможность выдвижения нескольких кандидатов на всех уровнях и допускал самовыдвижение, но демократизм парализовался положением об окружных собраниях, имевших возможность снимать кандидатов с выборов.

Сахаров считал, что реформа политической системы проведена «поспешно», без обсуждения и без понимания. Она имеет серьезные дефекты, угрожающие процессу демократизации. Беспокоило сосредоточение власти в одних руках, что ставило происходящие изменения общества в жесткую зависимость от воли М.С. Горбачева. А введение в процедуру выборов окружных собраний позволяло тогда местному партаппарату снимать неугодных кандидатов. Верховный Совет СССР принял законы, ограничивающие свободу митингов и демонстраций. Мирные митинги и демонстрации разгоняются. Людей избивают, арестовывают и штрафуют не только в Тбилиси, но и в Минске, Харькове и даже в Москве. «Я с настороженностью отношусь к тому, что происходит сейчас, – делился Сахаров с Алесем Адамовичем⁸⁰ в августе 1988 г., – ибо вижу: то и дело возникает что-то вроде закулисных, временных соглашений перестроечников с антиперестроечниками <…> наблюдать это жутковато»⁸¹.

В октябре 1988 г. на сессии Общего собрания Академии наук СССР А.Д. Сахаров был избран членом Президиума Академии (итоги голосования: «за» – 152, «против» – 87). Академик Виталий Гольданский так комментировал эти выборы: «Не сомневаюсь, широчайший кругозор академика Сахарова, его нелицеприятность и объективность будут способствовать в работе Президиума АН»⁸². Став членом Президиума, Андрей Дмитриевич не в меньшей степени критиковал Академию в целом и Президиум за потерю самостоятельности, за подчинение научной экспертизы ведомственным интересам, что порождает экологические катастрофы – Чернобыль, Аральское море, бездумное строительство Армянской АЭС в зоне возможных землетрясений, строительство Горьковской АЭС в устрашающей близости к миллионному городу.

Сегодня, заметим, когда мир озабочен поиском альтернативных нефти источников энергии, очень актуально осуждение Сахаровым атомофобии «зеленых». Сахаров не раз повторял, что человечество не может обойтись без ядерной энергетики – необходимо только не экономить на затратах, обеспечивающих ее безопасность и противостоять всевластию ведомств. Он считал, что Академия стала послушной частью административной системы. Легко представить, как это воспринималось многими академиками. А ведь Сахаров был недвусмысленно предупрежден. Ещё в Горьком, куда Политбюро отправило президента АН СССР для разговора с Сахаровым, Г.Марчук внушал вчерашнему гонимому: «Если вы опять будете сосредотачивать свое внимание на негативных моментах, вы окажетесь в вакууме среди своих коллег по Академии»⁸³.

И вот результат. В январе 1989 г. ФИАН выдвигает кандидатуру Сахарова в народные депутаты, более полусотни научных академических институтов поддержали это выдвижение. Президиум АН СССР формирует Пленум руководящих органов (в соответствии с Законом о выборах) для утверждения кандидатов в народные депутаты СССР от АН СССР. Состав Пленума – члены Президиума и руководство всех отделений Академии наук; председатель Избирательной комиссии – акад. В.А. Котельников.

18 января состоялся Пленум руководящих органов АН СССР. По итогам тайного голосования Избирательная комиссия регистрирует 23 кандидата (на 25 депутатских мандатов) и назначает Конференцию по выборам народных депутатов от Академии наук на 21 марта. В числе кандидатов не осталось Сахарова, Сагдеева, Лихачева, Попова и др., пользующихся общественной известностью и получивших на предвыборных митингах поддержку большого числа научных работников. Пленум проигнорировал мнение трудовых коллективов (институтов). Аналогичные события происходили в других общественных организациях, в территориальных и национально-территориальных округах.

Президент АН СССР Г.И. Марчук высоко оценил результат голосования. «Я считаю, что прошедшие выборы свидетельствуют о нашей возросшей требовательности, плюрализме мнений. И это, пожалуй, самое важное <…> Прошедшее собрание показало, что академия не собирается изменять своим демократическим традициям. Какие же могут быть демократический выборы без борьбы, без столкновения мнений, без неожиданного распределения голосов». Марчук предложил вместо 25-ти избирать 20 депутатов от Академии. Корреспондент «Советской культуры», рассказывая о Пленуме, обобщал: «Люди устали от разрушающей критики. И все чаще делают ставку на тех, кто ближе к конкретным делам»⁸⁴.

Но время изменилось. Завязалась борьба. После 18 января Сахарова стали выдвигать своим кандидатом территориальные округа. «Мемориал» и множество учреждений и организаций Москвы выдвинули кандидатуру Сахарова от национально-территориального округа №1 РСФСР (город Москва). Собрание избирателей состоялось 22 января в Центральном Доме кинематографистов. Москвичи были рады возможности поддержать Сахарова, с утра выстроилась очередь желающих попасть на собрание. От общества «Мемориал» Олег Орлов рассказал собравшимся о жизненном пути Сахарова. Андрей Дмитриевич зачитал свою программу, ответил на многочисленные вопросы. Выступили Алесь Адамович, Сильва Капутикян и другие люди. В результате – Сахаров выдвинут кандидатом единогласно. В эти же дни Сахаров выступает на собрании в Московском университете, где он был выдвинут от МГУ по тому же Московскому национально-территориальному округу №1 в числе 10-ти кандидатов, среди которых был и Б.Н. Ельцин. Встречи с избирателями проходили всегда очень доброжелательно – «я получил нравственный мандат на деятельность депутата»⁸⁵.

Между тем в академической среде шло бурное обсуждение итогов Пленума. Академия – это не только академическая элита, но и огромная армия сотрудников академических научных институтов. Люди грамотные, гражданственные, молодые, подписчики тогдашнего «Нового мира» и активные читатели самиздата. Практически сразу после Пленума, 20 января в Институте Космических исследований (ИКИ) собрались сотрудники и приняли протест против решения Президиума АН, призвали признать недействительным составленный список кандидатов и провести на предстоящей конференции Академии наук новый отбор кандидатов. 22 января – собрание в г. Дубне. Вот что писал репортер местной газеты «Дубна» (25 янв. 1989 г.) – «При выдвижении А.Д. Сахарова на собрании отмечалось – он человек высочайшей нравственности, гражданской активности, принципиальности, убежденный сторонник перестройки. Гражданин в самом высоком смысле. Человек, ставящий общественные интересы выше личных. Человек большого мужества, справедливый и добрый. <…> Долгие годы его, борца за права человека, обливали грязью, стремились изолировать от народа. Профессор А.Л. Любимов привел выдержки из статьи Ю.Роста. Из нее многие впервые узнали об идеях, с которыми Андрей Дмитриевич Сахаров выступал 20 лет назад». 23 января – конференция трудового коллектива Института физики твердого тела АН осудила решение Президиума АН по Сахарову.

«По итогам голосования много различного рода протестов поступает в редакции газет и избирательные комиссии» – сообщается в заметке «Страсти по-академически» А.Покровского (Правда, 01.02.89), в которой автор осуждает происходящее, называя это «головокружением от свежего воздуха демократии».

2 февраля 1989 г. произошло невиданное доселе в советской истории – несколько тысяч научных сотрудников по собственной инициативе, а не по указанию начальства пришли к зданию Президиума Академии наук, чтобы выразить протест и добиться пересмотра решения, которое одобрил сам Марчук! Пришли организованно, с лозунгами. Митинг проходил в волнующей атмосфере душевного раскрепощения. «Московские новости» писали (№7 от 12.02 89): «Тысячная толпа скандирует: не доверяем Президиуму! Сахарова, Сагдеева – в депутаты! В числе требований и лозунгов митинга звучало: “Если не Сахаров, то – кто?”».

После этого митинга А.Д. Сахаров, хотя и был выдвинут еще от нескольких территориальных округов, отправил открытое письмо в «Московские новости», в котором сообщил о принятом решении – «не баллотироваться нигде, кроме Академии наук СССР»⁸⁶.

«Острая предвыборная борьба длилась, не затухая, более 2-х месяцев <…>. Конфликт в течение всего этого времени буквально сотрясал академические стены. Теперь Академия наук поставлена перед проблемой проведения повторных выборов на оставшиеся 12 мандатов» – писали «Известия» 22 марта 1989 г.

26 марта по стране прошли выборы народных депутатов СССР, а в Академии наук СССР шла подготовка к повторным выборам кандидатов. В середине апреля состоялось расширенное заседание Президиума АН по отбору кандидатур для включения в избирательный бюллетень. Теперь в бюллетень были включены 12 первых по рейтингу кандидатур и 15, не прошедших в первом туре выборов. 20 апреля 1989 г. А.Д. Сахаров был избран народным депутатом СССР от АН СССР. Вместе с ним были избраны Сергей Аверинцев, Георгий Арбатов, Павел Бунич, Виталий Гинзбург, Вячеслав Иванов, Юрий Карякин, Геннадий Лисичкин, Николай Петраков, Роальд Сагдеев, Николай Шмелев, Александр Яковлев.

* * *

Народный депутат СССР

Итак, А.Д. Сахаров стал народным депутатом. Совершилось это вопреки желанию власти. Более того, вопреки скрытому противодействию правящего аппарата.

А что вело выдающегося ученого, мечтавшего сосредоточиться на решении космологических проблем и теории элементарных частиц, на трибуну Съезда? Что вело его в пучину общественно-политической деятельности? Это не было простым для него решением. Это был выбор судьбоносный. На страницах интеллигентного еженедельника «Книжное обозрение» Андрей Дмитриевич дает такой ответ: «Я думаю, что я не родился для общественной деятельности. Но судьба моя оказалась необычной: она поставила меня в условия, когда я почувствовал свою большую ответственность перед обществом <…>. Моя предвыборная платформа – результат многолетних мыслей и всей предшествующей общественной деятельности. <…> Нельзя допустить, чтобы нерешительность и противоречивость в проведении политической, экономической и национально-конституционной перестройки привели к углублению кризиса»⁸⁷.

Предвыборную программу (платформу) Сахаров написал 20 лет назад (несколько раз уточнял). Обозначу основные ее моменты, а читатель пусть сам решит – где мы сегодня.

1. Эффективная и экологически безопасная экономика. Ликвидация административно-командной системы и замена ее плюралистической с рыночными регуляторами и конкуренцией. <…> Необходимо немедленно ликвидировать нерентабельные колхозы и совхозы и передать в аренду землю, хозяйственные постройки и технику на льготных условиях. Мы обязаны накормить страну! Также в аренду или акционерное владение передать нерентабельные промышленные предприятия. Разукрупнить крупные предприятия с целью стимулировать конкуренцию и не допустить монопольного ценообразования. <…> Ввести реалистический курс рубля. Экологическая экспертиза <…> Отказ от экстенсивного развития народного хозяйства – от роста объема добычи полезных ископаемых, количественного роста промышленного производства <…> Ядерная энергетика необходима человечеству, но она должна быть безопасной. <…> Добиваться принятия международного закона, запрещающего наземное расположение ядерных реакторов. Закрытие экологически вредных производств <…>. Публикация всех данных об экологической обстановке во всех регионах страны. <…>
2. Социальная и национальная справедливость. Защита прав личности. Открытость общества. Свобода убеждений. Свобода выбора страны проживания <…> Свобода ассоциаций, митингов и демонстраций. <…> Пересмотр Закона о выборах <…> Демократическая система выдвижения кандидатов и их регистрации без <…> отсева кандидатов. Федеративная система на основе Союзного Договора <…> Постепенная отмена паспортной системы. Изменение пенсий <…> в соответствии с инфляционным коэффициентом <…> Поощрение всех форм жилищного строительства. <…> денежное поощрение женщин, посвящающих себя воспитанию детей дошкольного возраста.
3. Искоренение последствий сталинизма, правовое государство. Раскрыть архивы НКВД-МГБ, <…>. Суд присяжных. Допуск адвоката с начала следствия. <…> Гуманизация мест заключения. Отмена смертной казни. Освобождение и реабилитация узников совести <…>.
4. Организация науки. Значительно повысить роль вузовской науки. <…>

5) Поддержка политики разоружения и разрешения региональных конфликтов. <…> Сокращение срока службы в армии <…> и её численности <…> Переход на полностью оборонную стратегическую доктрину.

6. Конвергенция (сближение) <…> – единственный путь радикального устранения опасности гибели человечества в результате термоядерной и экологической катастроф»⁸⁸.

Народным депутатом А.Д. Сахаров был с апреля по декабрь 1989 г., то есть, около года. Меньше года. Но пересказать все значительные события этого времени – невозможно. Это, действительно, пучина, водоворот временного потока. Потока жизни страны и сахаровской жизни.

В потоке событий жизни народного депутата СССР Сахарова: выступления (или присутствие) на стихийных митингах на Пушкинской площади в Москве и в Лужниках; поездки в Сыктывкар, Свердловск, Челябинск и выступления на многотысячных митингах; поездка в Тбилиси (вместе с депутатами Д.Лихачевым и Р.Сагдеевым) в составе специальной комиссии ВС Грузинской ССР по расследованию обстоятельств трагических событий 9 апреля 1989 г.; поездка (вместе с депутатами Б.Васильевым, Ю.Корякиным и К.Харченко) в дивизию им. Дзержинского для встречи с участниками тбилисских событий. Участие в работе II сессии Верховного Совета СССР и выступления при рассмотрении ряда законопроектов. Участие в работе оппозиционной Межрегиональной депутатской группы (МДГ). Разработка проекта новой Конституции страны и многое другое.

Афган и амнистия.

Антисахаровский шабаш 2 июня – значимый эпизод Съезда. Можно не сомневаться – он был хорошо подготовлен, а пресс-конференция Сахарова в Канаде использована как повод. Из обрушившегося на Андрея Дмитриевича тогда потока брани вычленяется один вопрос – фактическое подтверждение расстрелов. Было ли такое? Сахаров сам отвечал так: «Я чувствовал свою моральную правоту, хотя меня в дискомфортное состояние ставило отсутствие документальных подтверждений»⁸⁹. Тот, кто расстреливал – будет молчать. А тот, кого расстреливали – замолк навсегда. Но могло ли это быть? Сомнений нет – могло. Все крики о клевете на Советскую Армию – обычная ложь. Крики либо одураченных этой ложью, либо сознательных подлецов. Известно, что в первый год Великой Отечественной войны был издан приказ – сдающихся в плен «уничтожать всеми средствами, как наземными, так и воздушными». Это был приказ № 270 Ставки Верховного Главнокомандования, подписан И.Сталиным, В.Молотовым, С.Буденным, К.Ворошиловым, С.Тимошенко, Б.Шапошниковым, Г.Жуковым⁹⁰. В начале октября 1941 г. командующий ленинградским фронтом генерал Г.К. Жуков отправил в войска шифрограмму № 4976: «<…> разъяснить всему личному составу, что все семьи сдавшихся врагу будут расстреляны, и по возвращении из плена сдавшиеся также будут все расстреляны…»⁹¹. Для ищущих подлинной правды, а не мифов, утвержденных сегодняшней российской властью, есть свидетельства солдата Отечественной войны писателя Виктора Астафьева – его книга «Прокляты и убиты».

Советское вторжение в Афганистан было постоянной болью. Сразу после возвращения из ссылки, 3 января 1987 г. он говорит в первом же интервью советской прессе (не напечатанном тогда): «Из региональных проблем очень остра трагедия Афганистана (подчеркиваю, не вокруг Афганистана, а именно Афганистана – прим. автора). Миллионы беженцев были вынуждены за пределами страны искать спасения от ужаса бомбардировок, напалма и расстрелов с вертолетов. В 1980 году я написал письмо главам государств – постоянных членов Совета Безопасности. Основой решения проблемы, как я считаю, должен быть немедленный вывод из Афганистана советских войск»⁹².

Олег Мороз, который вместе с Юрием Ростом брал это интервью, комментирует ответ Сахарова через 4 года – «Сейчас, когда последний наш солдат давно покинул Афганистан, глаз равнодушно скользит по этим строчкам: ну что в них такого? А тогда слух вибрировал от этих непривычных слов. Думали так, конечно, многие, но вслух, во всеуслышание, не произносил никто»⁹³. Сегодня, в 2009 году, важно заметить, что тогда – в 1987 году – Сахаров предлагал на переходный период в Афганистане использовать силы ООН.

Вопли на Съезде заглушили главное в выступлении Андрея Дмитриевича – оценка вторжения в Афганистан как тяжкого преступления. Кто услышал этот призыв? После 9-летней войны и вывода советских войск ЦК КПСС, Президиум Верховного Совета, Совет Министров обратились к солдатам, вернувшимся с войны с таким заявлением: «По просьбе законного правительства вы защищали народ Афганистана, детей, стариков и женщин, мирные кишлаки и города, национальную независимость и суверенитет дружественной страны. Своим ратным трудом воины снискали глубокое уважение советских людей и благодарность афганского народа»⁹⁴. Ни слова правды, ни малейшего намека на вину перед своим и афганским народами. В книге Александра Лебедя «За державу обидно», автор, рассказывая о своем участии в военных действиях в Афганистане, пишет (пересказываю по памяти), что он может честно смотреть в глаза матерей своих солдат. Он берег солдатские жизни… Перед наступлением по его приказу сжигалось все вокруг. Поэтому никаких выстрелов из-за угла быть не могло. Прямота генерала вызывает уважение, но что стоит за этим «сжигалось все»? До покаяния здесь далеко.

Если бы ГРЕХ был осознан, не было бы такого националистического злорадства и торжества от вторжения в Грузию… Все повторилось: антиконституционное закрытое решение о вторжении, крики о подвигах «воинов-миротворцев» и страшное балансирование на грани большой войны.

Патриотизм определяется мерой стыда, который человек испытывает за преступления, совершенные от имени его народа – считает Адам Михник⁹⁵

Наконец, еще один поворот афганской трагедии. На сессии Верховного Совета в ноябре 1989 г., на слушаниях об амнистии «афганцам» А.Д. Сахаров призывает всемерно поддержать решение об амнистии, имеющее большое и политическое и нравственное значение для страны и практическое – для военнопленных и находящихся за рубежом. «Реально их возвращение возможно только при полной амнистии, и ради одного этого уже стоило бы принимать Закон. <…> к тем, кто находится за рубежом, амнистия должна быть безоговорочной <…> чтобы люди не боялись вернуться»⁹⁶. Воин-интернационалист и бывший майор-десантник Червонопиский С.В. поддержал предложение Сахарова, а маршал Советского Союза Ахромеев С.Ф. сказал: «Вопрос оказался мучительно трудным только потому, что сталкиваются долг перед Родиной и милосердие. Я над этой проблемой очень долго думал и все-таки пришел к выводу, учитывая сегодняшнюю ситуацию в стране, то, что мы сами виноваты в том, что вошли в Афганистан <…> [надо] проявить милосердие »⁹⁷.

И ещё один результат политического хамства на Съезде народных депутатов 2 июня 1989 г. по отношению к Сахарову – огромное число телезрителей восприняли сотворенную несправедливость к Сахарову как личную обиду. «В один час, – пишет Сахаров, – я приобрел огромную поддержку миллионов людей, такую популярность, которой я никогда не имел в нашей стране <…> »⁹⁸.

* * *

Правовые вопросы.

При отсутствии правовой традиции, традиции парламентаризма – следование строгим процедурным правилам может казаться обыденному сознанию ненужным излишеством. Авторитарная власть пользуется таким строем сознания.

При подготовке Съезда и на самом Съезде народных депутатов проблема процедуры конкретизировалась, прежде всего, вокруг повестки дня. «Аппарат» – так безымянно говорили тогда, вернее – Политбюро ЦК КПСС, еще вернее – М.Горбачев и А.Лукьянов навязали Съезду свою повестку. Сначала выборы главы государства и Верховного Совета, обсуждение – потом. Андрей Дмитриевич добивался естественного обратного порядка. «Мы опозорим себя перед всем нашим народом – это мое глубокое убеждение, если поступим иначе»⁹⁹ – говорил он. За столкновением об очередности повестки дня стоял вопрос об отношении к власти, об отношении к Горбачеву.

Большевики – узурпаторы. Их правление началось с разгона Учредительного собрания. Короткая история российского парламента была похерена. Лидеров власти от Ленина до Горбачева никто никогда публично не обсуждал. Тоталитарная власть привела к тупику. Горбачев, надо отдать ему должное, стал родоначальником перестройки. Но что это – «перестройка»? Это – изменения, реформы. Однако, каким смыслом они будут наполнены –решала борьба. Поэтому, избирать Председателя Верховного Совета и сам Верховный Совет до или после обсуждения – этот процедурный вопрос имел историческое значение. Это Сахаров понимал. В своем первом выступлении на Съезде он говорил: «Моя поддержка [Горбачева] носит условный характер. <…> необходимо обсуждение. <…> Михаил Сергеевич Горбачев <…> должен сказать о том, что произошло в стране за эти четыре года. Он должен сказать <…> об этом самокритично. И от этого тоже будет зависеть наша позиция. Самое главное о чем он должен сказать, – что собираются делать в ближайшем будущем <…> чтобы преодолеть чрезвычайно тяжелое положение, которое сложилось в нашей стране»¹⁰⁰. На этом месте председательствующий М.Горбачев перебивает и просит – заканчивать.

В стране идут преобразования, в стране гласность. Критикуются безымянные враги перестройки. Разоблачаются пороки застоя. Но «архитектор перестройки», «прораб перестройки» – вне сомнений. И это не только харизма Михаила Сергеевича, но и опыт-страх. Советский человек даже в 1989 г. боялся подписывать свои доброжелательные письма Сахарову. А тут – «условная» поддержка! Народный депутат, грузчик магазина Щелканов, не без иронии сказал: «Мы не привыкли задавать сегодня вопросы тому, кто завтра будет президентом»¹⁰¹.

Михаил Сергеевич умело подкрепляет свой авторитет и дает недвусмысленно понять агрессивно-послушному большинству, как он относится к Сахарову и его предложениям, вовремя зачитывает под аплодисменты записку депутатов из Марийской АССР – «Попытки некоторых депутатов увести Съезд на обсуждение процессуальных вопросов – очень вредное дело. Это не создает авторитета нашему Съезду перед избирателями, даже теми избирателями, которые избрали товарищей Сахарова, Болдырева и других. Народ ждет, как Съезд будет решать коренные вопросы жизни, поэтому надо ли давать слово тем, кто активно вносит дезорганизацию в работу Съезда». Горбачев очень дипломатично комментирует предложения Сахарова, но замечает по поводу этой записки – «предупреждение депутатов, их пожелание, я думаю, уместно».

При избрании Председателя Верховного Совета ССР на Сахарова оказывалось определенное давление (член Политбюро А.Н. Яковлев убеждал в ошибочности его позиции). Поскольку выборы стали чисто формальными, без обсуждения, Сахаров гласно отказался в них участвовать.

Вместе с другими демократами Сахаров добивался на Съезде отмены антидемократических законов о митингах и демонстрациях. Уместно отметить стереотипность утверждения Собчака о будто бы «теоретических, а отчасти абстрактных сахаровских размышлениях»¹⁰². Андрей Дмитриевич был, как мне кажется, глубоко эмоциональным человеком, умевшим свою эмоциональность выражать не просто сиюминутно, но в последовательной деятельности. На второй день работы Съезда, выступая, он рассказал: «Мне вчера позвонила девочка с этого митинга (митинг на Пушкинской площади) – она плакала, потому что люди были окружены милицией. Я не сразу мог приехать, не очень хорошо себя чувствовал вчера. Но все-таки приехал <…>. И я говорил с этими людьми, с теми, которые там ещё остались. Это был очень хороший, содержательный разговор о проблемах Съезда <…>. Это наша молодежь, наше будущее, люди, которые активно интересуются Съездом, интересуются всем. И они просили нас приходить к ним на эту площадь <…> каждый день после окончания Съезда. <…> Мы не можем отходить от народа, и мы не можем окружать народ дивизией имени Дзержинского <…> И девочки и мальчики получают отрицательный урок советской демократии. Мы этого не можем допустить. Я присоединяюсь к предложению депутата Заславской – на время Съезда отменить действие антидемократических законов о митингах и демонстрациях <…>»¹⁰³.

Такую оценку Сахаров подтвердил при обсуждении кандидатуры А.И. Лукьянова на пост заместителя Председателя Верховного Совета. «<…> эти указы, – говорил Сахаров, – представляют собой шаг назад в демократизации нашей страны и шаг назад по сравнению с теми же международными обязательствами, которые приняло наше государство. Они отражают страх пред волей народа, страх пред свободной демократической активностью народа <…>. Я хотел бы знать, какова роль товарища Лукьянова в разработке этих указов <…>»¹⁰⁴.

Здесь принципиальное расхождение понимания перестройки Сахаровым и руководством КПСС, т.е. властью. Для Сахарова «<…> перестройка – движение к плюрализму, в противном случае никакая это не перестройка, одни только слова»¹⁰⁵. Для политбюро и Горбачева перестройка – это, конечно, изменения, но при главном условии – сохранении и укреплении их власти. В феврале 1989 г. принято закрытое постановление Политбюро, подписанное Горбачевым, «О мерах по противодействию попыткам создать оппозиционные КПСС политические структуры». Комментируя постановление, секретарь ЦК КП Белоруссии Е.Соколов разъяснил: «Короче, дать по зубам так, чтобы не встали»¹⁰⁶.

Круг правовых тем, по которым выступал А.Д. Сахаров – широк, особенно на сессиях Верховного Совета СССР. Перечислю некоторые темы его выступлений при обсуждении законопроектов и постановлений:

– о порядке разрешения коллективных трудовых споров (о праве на политическую забастовку);

– об упорядочении торгово-закупочной деятельности кооперативов (о недопустимости изменения закона о кооперации – первого реального перестроечного закона);

– об общих началах местного самоуправления;

– об изменениях и дополнениях Конституции СССР (в т.ч. об отмене 6-й статьи Конституции);

– о языках народов СССР;

– об основах законодательства о судоустройстве (об участии и правах адвоката в ходе предварительного следствия, сроках содержания под стражей обвиняемого, выделении следствия из органов прокуратуры);

– по проекту Декларации о полной политической реабилитации народов, подвергшихся насильственному переселению;

– о неотложных мерах по экологическому обновлению страны;

– об амнистии бывших военнослужащих советских войск в Афганистане, совершивших преступления;

– о внесении изменений и дополнений в ст. 34 уголовного судопроизводства (о первоочередности решения вопросов, связанных с тяжелыми условиями предварительного заключения; о недопустимости увеличения предельного срока (9 мес.) нахождения под следствием и под стражей; о безоговорочном освобождении тех, для кого этот срок уже превышен);

– о необходимости принятия до 1 января 1990 г. минимума основополагающих законов, обязательно – законов о земле и собственности.

* *

Декрет о власти.

Разговор об общественно-политической жизни А.Д. Сахарова в 1989 г. начат с событий 2 июня. Тогда выплеснулась нервным сгустком разноречивая психология времени. Но содержательная составляющая деятельности Сахарова, как народного депутата, прошла в предложении и борьбе за принятие декрета Съезда народных депутатов СССР (Декрета о власти). Дважды – в первый день при открытии Съезда и в последний день его работы Сахаров предлагал депутатам принять Декрет о власти. Он настаивал на сессии Верховного Совета о включении в повестку дня второго Съезда основных вопросов Декрета.

Для Сахарова Съезд народных депутатов, проходящий на переломе истории страны, не может быть очередным, пусть значимым мероприятием, а должен подняться на уровень Учредительного собрания. «Мы исходим из того, что данный Съезд является историческим событием в биографии нашей страны. Избиратели, народ избрали нас и послали на этот Съезд для того, чтобы мы приняли на себя ответственность за судьбу страны, за те проблемы, которые перед ней стоят сейчас, за перспективу её развития»¹⁰⁷.

Декрет – по мнению Андрея Дмитриевича и близких ему депутатов – должен решить основную политическую задачу Съезда. Она выражена лозунгом – «вся власть Советам». Что под этим понималось? Каков политический смысл? В этой реформе содержалось революционное преобразование – ликвидация неравноправного партийно-советского двоевластия. Декрет о власти должен закрепить в руках Съезда всю полноту власти и право выдвижения основных должностных лиц. «Только так, – без какой-либо политкорректности твердо говорил Сахаров Горбачеву, – только так будет обеспечено народовластие, свобода от хитростей аппарата, который реально сейчас делает политику – и законодательную, и кадровую»¹⁰⁸.

Суть Декрета выражена короткой формулой – «Статья 6 Конституции СССР отменяется». Статья 6-я гласила – «Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза».

Для советского уха доминирующим здесь было слово «коммунистическая». Сегодня (по приобретенному опыту) слово – партия. Мало избавиться от идеологии, необходимы другие отношения между властью и обществом, властью и человеком. Монополия на власть, всякого рода вертикали суживают, сокращают, стремятся свести к нулю значение человека, людей, общества. Из субъекта истории общество превращается в покорный объект произвола власти.

Полагаю, из этого исходил Андрей Дмитриевич, когда, подводя итоги Съезда, писал: «Каков же главный политический итог Съезда? Он не решил задачи о власти, оказался по своему составу и по позиции Горбачева неспособен к этому. Поэтому он даже не мог заложить основ кардинального решения политико-экономических проблем»¹⁰⁹.

Думающий автор, тоже народный депутат, не получивший слово на Съезде, Сергей Аверинцев в статье «К совести» писал: «Съезд завершился так же, как начался – Андрей Дмитриевич Сахаров еще раз заговорил о Декрете и еще раз не был услышан (даже выслушан). Нам было дважды предложено поднять значительность Съезда на порядок выше – и мы отказались» (Советская культура, 15 июня 1989 г.).

В течение 1989 г. и в ходе работы Съезда изменилась оценка А.Сахаровым роли М.Горбачева в перестройке. Сахаров отмечает – разрыв между словами и делами. Действительно, длинные, повторяющиеся по набору слов, частые выступления Горбачева стали надоедать. Поток слов почти не соотносился с быстро ухудшающейся повседневностью людей. «В стране кризис доверия к руководству, партии». Личный авторитет Горбачева упал почти до нуля – констатирует Андрей Дмитриевич. Так тогда думали многие. Но это было сказано Сахаровым лично Горбачеву. 1 июня, после заседания Съезда, Сахаров настоял на встрече. Он сказал: «Люди не могут больше ждать <…> В таких условиях средняя линия оказывается практически невозможной. Страна и вы лично стоят на перепутье перед выбором – или максимально ускорить процесс изменений, или сохранить административно-командную систему со всеми ее качествами. В первом случае <…> можете быть уверены, что в стране найдется много смелых и энергичных людей, которые вас поддержат. Во втором случае вы сами знаете, о чьей поддержке идет речь, но вам никогда не простят попыток перестройки». Думаю, подобного Горбачев еще не слышал. Смелость, глубина и прозорливость неординарного анализа требовала неординарного отклика, но Горбачев ответил привычным – «<…> я против перескакивания, паники, спешки <…>». Еще более откровенно Сахаров продолжал: «Очень беспокоит, что единственным политическим результатом Съезда является достижение вами неограниченной личной власти – Восемнадцатое брюмера в современном варианте. Вы пришли к этой вершине без выборов <…>»¹¹⁰.

(Антисахаровский шабаш произошел 2 июня, на следующий день после встречи с М.Горбачевым.)

Дважды Съезд не принял сахаровского Декрета. Съезд не стал Учредительным собранием. Но это не значит, что Сахаров не был услышан. Из выступавших на Съезде Декрет поддержали В.В. Ландсбергис (литовский политик, общественный деятель, музыковед и искусствовед, публицист), В.П. Золотухин (журналист), О.В. Чернышев (зав. кафедрой дизайна Белорусского театрально-художественного института Минск), Н.А. Струков (старший следователь прокуратуры Курской области), А.М. Оболенский (инженер-конструктор Полярного геофизического института Кольского научного центра АН СССР), Ю.Д. Черниченко (комментатор отдела сельского хозяйства Центрального телевидения), Е.А. Евтушенко (поэт, секретарь правления Союза писателей СССР), Я.Я. Петерс (писатель, председатель правления Союза писателей Латвийской ССР), О.О. Сулейменов (писатель, первый секретарь правления Союза писателей Казахстана), А.М. Яковлев (доктор юридических наук, зав. сектором Института государства и права АН СССР).

Ни одно предложение Сахарова на Съезде не было принято. Узколобый, прагматичный «политик» без сомнения определит это как поражение. Но для того, чтобы отличить победу от поражения, нужен более широкий историко-социологический анализ. Исследование ВЦИОМа сразу после окончания работы Съезда показало – за работой А.Д. Сахарова следило 93% опрошенных¹¹¹.

Ю.Левада, размышляя о событиях Съезда и вокруг Съезда в стране, писал в газете «Известия» 31 октября: «За событийным рядом кроются сдвиги более глубокого порядка – необратимо нарастающие изменения в самом механизме нашего общественного развития. Парламент – это открытая сцена политического действия. Вторжение массового фактора в нашу политическую реальность нарушило начавшие было складываться правила игры, которыми определялись взаимоотношения на открытой социальной сцене и за кулисами. Сами процессы трансформации общества претерпевают постоянные изменения. Они буквально на глазах становятся сложнее, все меньше поддаются централизованному регулированию, всё более приобретают лавинообразный характер. На каждом повороте в поток вовлекаются новые общественные силы и слои со своими проблемами, интересами, целями. И никакие команды и предписания, никакая железная воля уже не способна превратить этот расширяющийся поток в бездумно марширующую колонну».

Восприятие Сахаровым итогов Съезда исходило из масштабов, выходящих за стены Кремлевского Дворца съездов. Он писал: «Съезд полностью разрушил для всех людей в нашей стране все иллюзии, которыми нас и весь мир убаюкивали и усыпляли. Выступления ораторов со всех уголков страны <…> за 12 дней сложились в сознании людей в ясную и беспощадную картину реальной жизни в нашем обществе – такой картины не могли создать ни личный опыт каждого из нас, каким бы трагическим он ни был, ни усилия газет, телевидения и других СМИ, литературы и кино за все годы гласности. Психологически и политически последствия этого огромны и будут сказываться длительное время. Съезд отрезал все дороги назад. Теперь всем ясно, что есть только путь вперед или гибель»¹¹².

* * *

Проект Конституции

А.Д. Сахаров стремился на порядок повысить историческое значение Съезда, превратив его, по сути, в Учредительное собрание. Он боролся за принятие Декрета о власти. Дискутировал с юристами от власти при принятии законов. Искал выхода из нарастающего кризиса страны. Внутренняя логика такой жизнедеятельности Андрея Дмитриевича вела его к необходимости создать свой проект Конституции. По мнению Сахарова, конституционных изменений требовал резко обострившийся национальный вопрос. Армяно-азербайджанский конфликт, Карабах. Требование суверенитета грузинским национальным движением. Южная Осетия и Абхазия. Требование суверенитета Прибалтийскими республиками. Болезненно обострилось национальное самосознание части русской интеллигенции. На Съезде выступил писатель Валентин Распутин и сказал слова, многих тогда поразившие: если республики нами недовольны, что ж, Россия готова выйти из Советского Союза. Потом сигналов обостренного русского национального самосознания появилось много.

Андрей Дмитриевич после Съезда так ответил на эту боль: «Мы получили в наследство от сталинизма имперскую систему с имперской идеологией, с имперской политикой “разделяй и властвуй”. Систему угнетения малых республик и малых национальных образований <…> Подобная система угнетала и большие народы, в особенности – русский, который стал одной из главных жертв. На его плечи легла основная тяжесть всего нашего исторического пути, всех имперских амбиций, догматизма, авантюризма во внешней, во внутренней политике – за все пришлось расплачиваться народу»¹¹³.

Власть шла на латание Конституции 1977 г., но под разными основаниями тянула и уклонялась от коренного пересмотра или принятия новой Конституции. В последний день работы Съезда народных депутатов обсуждалось, наконец, создание комиссии по подготовке новой Конституции. При обсуждении состава комиссии, предложенного президиумом Съезда, академик Р.З. Сагдеев предложил, чтобы заметно укрепить моральный авторитет комиссии по проекту Конституции, включить в нее академика Андрея Дмитриевича Сахарова¹¹⁴. Сахаров дал согласие, предупредив, что он представит альтернативный проект Конституции.

В середине ноября на сессии Верховного Совета обсуждался вопрос о созыве 2-го Съезда народных депутатов. Председательствовал М.Горбачев, докладывал А.Лукьянов. Сахаров попросил слова и сказал, что обсуждение в ВС основных законов, определяющих судьбу страны, показало, что они тесно связаны между собой и взаимосвязаны с Конституцией СССР. Произошел короткий, но примечательный диалог:

– Сахаров: Мое предложение – в повестку дня Съезда включить доклад Конституционной комиссии <…> о том, каким рисуется будущее Конституции <…> Я подготовил альтернативный проект Конституции. <…> и он мог бы явиться предметом обсуждения.

– Горбачев: Пока никаких прений мы не открывали, если есть вопрос – задайте.

– Сахаров: Я могу сформулировать в качестве вопроса, от этого ничего не изменится. Считает ли докладчик правильным, что не включена подобная тема?

– Лукьянов: Практика разработки всех советских конституций <…> шла именно таким образом. Сначала сумма декретов <…> прокладывали путь закона, а потом концентрация этого законодательного опыта в более стабильном законе, который называется Конституцией¹¹⁵.

В этом коротком диалоге проявлено противостояние двух мировоззрений. Советского, где право равно закону, вернее своду законов. Нет вечных истин. Право – воля господствующего класса, возведенная в закон. И современного, либерально-демократического. В его основе лежат представления о естественных, неотъемлемых правах человека. Многовековые юридические принципы, обеспечивающие эти права, и составляют основу права. Для носителя советского менталитета – закон это и есть право. Для либерального сознания право выше закона, закон должен быть правовым. Правовое государство – это не диктатура закона, но соблюдение властью принципов права. Андрей Дмитриевич Сахаров на Съезде предлагал принять постановление, «<…> содержащее принципы правового государства. К этим принципам относятся: свобода слова и информации, возможности судебного оспаривания гражданами и общественными организациями действий и решений всех органов власти и должностных лиц в ходе независимого разбирательства, демократизация судебной и следственной процедур»¹¹⁶.

Накануне 2-го Съезда Андрей Дмитриевич Сахаров, как член Конституционной комиссии, представил свой проект Конституции Союза Советских Республик Европы и Азии (сокращенно – Европейско-Азиатский союз, Советский Союз)¹¹⁷. Он предполагал широкое гласное обсуждение идей проекта.

Для мыслителя и правозащитника Сахарова естественно – проект в центр внимания ставит человека, защиту его прав и благополучие. Статья 5 гласит «Все люди имеют право на жизнь, свободу и счастье. Целью и обязанностью граждан и государства являются обеспечение социальных и гражданских прав личности». Здесь выражен фундаментальный принцип либеральной демократии – важнейшая обязанность государства – защита прав человека. Не человек для государства, но государство для человека.

Более того, реальное осуществление этого первейшего долга обеспечивается не только гражданским обществом и Конституцией, но и международным сообществом. «Граждане и учреждения обязаны действовать в соответствии <…> с принципами Всеобщей декларации прав человека ООН. Международные законы и соглашения, подписанные СССР и Союзом, в том числе Пакты о правах человека ООН и Конституция Союза имеют на территории Союза прямое действие и приоритет перед законами Союза и республик».

Введением международных законов по правам человека в правовое поле, определяющее действия власти, Сахаров видоизменяет, ограничивает традиционное понятие государственного суверенитета. И, напротив, человеческое существо поднимается до уровня субъекта международного права. Такое понимание суверенитета отвергает советского чиновника с его националистическим и этическим сознанием, с его криками о вмешательстве в наши внутренние дела,

И еще одна отличительная черта сахаровского проекта – определение национальных интересов под углом зрения интересов всего человечества. В статье 4 проекта говорится – «Глобальные цели выживания человечества имеют приоритет перед любыми региональными, государственными, национальными, классовыми, партийными, групповыми и личными целями».

Проект содержит как цель «создание Мирового правительства» Это написано 20 лет назад! У циников и прагматиков от политики и сегодня вызовет снисходительную усмешку. Но именно сегодня экономический кризис, ядерное оружие в Иране и Северной Корее, даже сомалийские пираты – все это диктует и будет диктовать разумной части человечества поиск именно в этом направлении.

Статья 16 проекта Конституции гласит – «Основополагающим и приоритетным правом каждой нации и республики является право на самоопределение». Комментируя это положение, Андрей Дмитриевич разъяснял: «Я предлагаю конфедерацию. Всем республикам союзным и автономным, автономным областям, национальным округам надо предоставить равные права <…> Все они должны получить максимальную степень независимости. Их суверенитет должен быть минимально ограничен <…> Главный пункт: во всем остальном они полностью независимы и на такой основе вступают в отношения союзного договора»¹¹⁸.

Предлагаю допустить, что этот проект Конституции был бы принят и новый Союзный договор подписан. Советский Союз мог бы преобразиться, но не распасться. Ведь для распада Союза не было бы причин, кроме имперского сознания российской власти, исходившей из аксиомы сильного центра. Принцип конфедерации, утверждаемый проектом, лежит в основе и сегодняшнего Европейского союза, который, со всеми своими сложностями, демонстрирует жизнеспособность конфедерации.

Сегодня власть демонстрирует глумление над Конституцией. Вторжение в Грузию, так же как 30 лет назад в Афганистан, произошло без оглядки на действующую Конституцию. Выборы практически перестали быть выражением воли гражданина. Президентские выборы свелись к назначению преемника. Новый Президент не замечает вполне конституционного обращения 100 тысяч граждан. Убивают Анну Политковскую. А Путин, в то время Президент, озабочен – вред от убийства превышает вред от ее статей. Примеры сужения правового поля можно продолжать и продолжать.

Становится очевидным, что Конституция это не только текст. Мало иметь хороший текст. Это и конституционный строй, т.е. совокупность социальных и правовых институтов, должных превращать текст в жизнь. Но и этого мало. Конституционный строй предполагает наличие граждан, а граждане, как сказал кто-то – самый редкий элемент демократии. Проект Андрея Дмитриевича был написан для обсуждения, для диалога, для ускорения демократизации страны.

* * *

Оппозиция.

Годы 1987-1989 – годы быстро ускоряющегося потока событий, изменения условий жизни, появления новых имен на общественной сцене страны. Обострение экономических, политических, национальных проблем. В условиях растущей гласности эти события, проблемы становились предметом обсуждения, споров, столкновений, разногласий. Все происходящее требовало осмысления и обсуждения.

В июле-августе 1988 г. А.Д. Сахаров и Е.Г. Боннэр отдыхали в подмосковном Протвино. Там же Андрей Дмитриевич посетил Центр экспериментальных исследований физики высоких энергий по приглашению акад. С.С.Герштейна (знакомится с Институтом, ускорителем и его сооружениями и службами). Дает интервью журналисту Л.Фоменко. На вопрос журналиста – что его привело? Ответил: «Если говорить откровенно, то главная цель – отдохнуть от Москвы, с ее совершенно сумасшедшим образом жизни, непрерывными контактами, непрерывными встречами. Отдохнуть и спокойно поработать, хотя бы три недели». А над чем вы работаете? – «В научном плане решил сосредоточиться на физике высоких энергий и ранней космологии». Но очень скоро в Протвино приехали Ю.Н. Афанасьев, Л.М. Баткин, Л.В. Карпинский, Ю.Ф. Карякин и Г.Н. Жаворонков. Приехали, чтобы пригласить Сахарова и Боннэр к участию в задуманном дискуссионном клубе – «Московская трибуна». Сказывалась потребность глубокого и свободного обсуждения проблем текущей современности. У московской гуманитарной интеллигенции даже во времена застоя был опыт обсуждения разного рода проблем на полузакрытых или открытых семинарах. Наиболее известен среди многих таких семинаров был социо-культурологический семинар Ю.А. Левады. Власти относились к такой самоорганизации творческих людей крайне настороженно.

Перестройка снимала с клуба налет полулегальности, но зато остро навязывала быстро сменяющуюся повестку дня. «Собирались сначала несколько раз на кухне у нас, и, по-моему, это были самые лучшие дни «Московской Трибуны», – вспоминает Елена Георгиевна¹¹⁹. На «Трибуне» обсуждались и текущие вопросы – события в Тбилиси, итоги выборов и такие, как модель экономики страны ближайшего будущего. «Трибуна» активно выступала за освобождение арестованных членов Комитета «Карабах», настаивала на проведении референдума в связи с изменением Конституции. Сахаров считал «Московскую Трибуну» зачатком легальной оппозиции.

Часть активных участников «Московской Трибуны» были избраны народными депутатами. Вокруг них стали организовываться московские демократы-депутаты. Так стала складываться московская депутатская группа. А чем наглее вело себя агрессивно-послушное большинство, тем сильнее становилось желание сплочения депутатов-демократов из других районов вокруг московской группы. События 2 июня способствовали ускорению процесса. Поддержка московской группой активности депутатов из Прибалтийских республик по вопросам хозяйственного суверенитета и их выступлений против формирования Комитета Конституционного надзора усиливало сплочение.

7 июня 1989 г. прошло первое собрание. Елена Георгиевна пишет: «…проявилась общая потребность в каком-то объединении для поиска возможности повлиять на резолюцию съезда перед его закрытием. Повлиять вопреки большинству депутатов, защищавших прежний способ управления страной. Впервые прозвучало будущее название – Межрегиональная депутатская группа (МДГ). И было решено летом созвать организационную конференцию. Также по предложению Сахарова и еще нескольких депутатов было принято заявление о трагических событиях в Китае, составленное Г.Старовойтовой. Обращение подписали далеко не все присутствующие». Съезд еще раньше принял обращение по поводу подавления студенческих выступлений танками с огромным числом жертв. Но составленное руководством и принятое Съездом обращение было, пишет Сахаров, бессодержательным и по существу играющим на руку китайским властям. Заявление депутатов МДГ недвусмысленно осудило кровавую расправу. Но этого мало. Оно, по сути, противопоставляло себя принятому Съездом документу. В Обращении МДГ говорится – «Съезд большинством голосов принял обращение к китайскому народу. Однако его текст не был обсужден депутатами и не отражает всей серьезности ситуации <…> и глубины нашей тревоги, связанной с этим. <…> Почерк напуганных сил реакции везде одинаков – будь то в Минске или Вильнюсе, Ереване, Тбилиси или городах Китая»¹²⁰.

Первая конференция МДГ прошла в конце июля. Сахаров на ней не был (был в зарубежной поездке). На конференции присутствовало более 300 человек, но не все из них вошли в группу. Было утверждено название, избран Координационный совет из 25 человек, 5 сопредседателей – Б.Н.Ельцин, Ю.Н.Афанасьев, Г.Х.Попов, В.А.Пальм и А.Д.Сахаров и секретарь – А.Н.Мурашев. Большому числу депутатов из МДГ взгляды академика А.Д. Сахарова казались чрезмерно радикальными, и именно Сахаров получил наименьшее из 5-ти сопредседателей число голосов (Сахаров – 69; Ельцин – 144).

Вторая конференция МДГ прошла в московском Доме Кино 23-24 сентября 1989 г., на ней была принята Платформа МДГ. Среди требований Платформы МДГ: отмена 6-й статьи Конституции СССР о руководящей роли КПСС, демократизация избирательной системы, демократический закон о печати, законы о земле и собственности, новый Союзный договор.

12 декабря началась работа второго Съезда народных депутатов СССР. Сахаров выступил за включение в повестку дня вопроса о решительном пересмотре действующей Конституции и прежде всего об отмене её 6-й статьи. Он поставил на стол президиума коробки с десятками тысяч телеграмм, писем и подписей под требованием отмены 6-й статьи. При поименном голосовании «за» проголосовало 839 депутатов, «против» – 1138 ¹²¹.

Обстановка в стране ухудшалась, полумеры правительства приводили не к выходу, а к обострению кризиса. Росло недовольство. В активную политическую жизнь вовлекались слои и группы, до того даже не помышлявшие об активности. Недовольство населения ходом перестройки готовы были использовать антидемократичные силы. Они были в тени, но хорошо организованы – ВПК, КГБ, Генералитет. Руководство «ведет страну к катастрофе, затягивая процесс перестройки на много лет», – говорил Андрей Дмитриевич в последнем выступлении на собрании МДГ 14 декабря 1989 года. Он не только отмечал рост разочарования у населения страны, но и делал очень нетривиальный вывод – «это разочарование делает невозможным эволюционный путь развития в нашей стране». И отсюда – глубокий и смелый вывод: «Единственный путь, единственная возможность эволюционного пути – это радикализация перестройки» ¹²².

Такое понимание происходящего было внутренним обоснованием призыва к всеобщей политической забастовке накануне Второго Съезда народных депутатов.

А.Д. Сахаров, В.А. Тихонов, Г.Х. Попов, А.Н. Мурашев, Ю.Н. Афанасьев подписали Обращение, где говорилось: «<…> Мы призываем всех трудящихся страны – рабочих, крестьян, интеллигенцию, учащихся – выразить свою волю и провести 11 декабря 1989 года с 10 до 12 часов ВСЕОБЩУЮ ПОЛИТИЧЕСКУЮ ПРЕДУПРЕДИТЕЛЬНУЮ ЗАбАСТОВКУ <…> »¹²³.

В этом же плане был призыв Сахарова объявить МДГ открытой оппозицией власти. «”Формула оппозиции”, которую Сахаров дал в своем выступлении на этом заседании, и даже сам термин “оппозиция” вызвали резкое неприятие большинства членов МДГ, – пишет Е.Г. Боннэр, – особенно жестко против выступали Собчак и Станкевич».

В разгоревшемся диспуте Сахарова обвиняли в том, что эти его действия ослабляют сторонников перестройки и служат подарком ее врагам. Он отвечал: «То, что говорил Гольданский: был ли подарком правым силам призыв к политической двухчасовой забастовке и будет ли подарком правым силам объявление оппозиции. И с тем, и с другим я категорически не согласен. То, что произошло за эту неделю при обсуждении нашего призыва, – это важнейшая политизация страны, это дискуссии, охватившие всю страну. Совершенно неважно, много ли было забастовок. Их было достаточно много. <…> Важно, что народ нашел наконец форму выразить свою волю, и он готов оказать нам политическую поддержку. <…> Единственным подарком правым силам будет наша критическая пассивность»¹²⁴.

* * *

Споры вокруг забастовки и провозглашения себя оппозицией были частью дискуссии о путях перестройки или, как определяют сегодня – о путях модернизации страны.

Известный публицист Игорь Клямкин рассуждает после Первого Съезда в статье «Что нас ждет впереди?» в еженедельнике «Московские новости» от 2 июля 1989 г. Он утверждает – «Исторический опыт свидетельствует о том, что развитие национального рынка и демократии никогда и нигде не происходит одновременно, что всегда и везде переход к рыночной экономике осуществляли не демократические правительства, а, наоборот, сильные авторитарные режимы». Исходя из такого утверждения, Клямкин считает, что сосредоточение в руках Горбачева большой власти – достижение Съезда.

Близкую точку зрения высказывал и Валерий Чалидзе. 3 сентября 1989 г. в тех же «Московских новостях» он публикует статью под характерным названием «За новую жизнь без разрушения старой. Заметки об искусстве политической борьбы». Чалидзе пишет из Америки: Осторожность в перестройке в интересах страны. Риск господства толпы, ведущего к правому перевороту. Мудрая сдержанность. На Съезде развернулась борьба вокруг его назначения – либо собрание выборщиков, либо Учредительное собрание. Призыв к съезду взять власть в свои руки сделал Сахаров. Но Съезд мудро выступил за новую жизнь без ломки старой. Призыв Сахарова – «экстремистский, идущий вразрез с интересами народа». Стремление к Учредительному собранию – стратегическая ошибка либералов. Тактическая ошибка – первое же выступление Сахарова, выступившего с проектом повестки работы Съезда, подготовленным в московской группе. Еще больше обострили конфронтацию Попов и Афанасьев. Для успеха перестройки нужны компромиссы и отказ от максимализма. Нужно сглаживать противоречия, а не обострять их. Съезд отомстил Сахарову. Благодаря агрессивно-послушному большинству был сделан шаг к демократизации. Цель Горбачева показать истеблишменту – ничего не рухнет, «что с народом можно иметь дело». Московские депутаты, «вступив в союз с Ельциным, предпочли силам реализма сомнительную привлекательность демагогии». «Страна стоит перед выбором: социальный мир или гражданская война».

Андрей Дмитриевич категорически не принимал и не мог принять таких суждений. Он считал, что только демократизация, только участие народа может служить залогом желаемых перемен.

Тогда, и особенно сегодня, апологию сильной власти основывают ссылками на особый менталитет русского народа. Ближайший помощник Горбачева А.Черняев записывал в дневнике 1989 г.: «Афанасьев и К^о – типичные меньшевики, которые упиваются своим интеллектуальным превосходством и над серой массой, и над начальством, включая Горбачева. Нахально это демонстрируют. И думаю, проиграют, как их предшественники в 1917 году. Ибо не учитывают, что мы (и они!) имеем тот народ, который имеем <…>»¹²⁵.

Федор Бурлацкий, слывший либерально мыслящим аппаратчиком и при Андропове и при Горбачеве, утверждал в беседе с корреспондентом «Российской газеты» 29 декабря 2006 г.: «Народ больше доверяет сильной личности, чем институтам власти. Эта патриархально-авторитарная традиция складывалась веками не только в сознании, но и на генетическом уровне». Эту формулу в разных вариантах повторяют многие. Но случай с Бурлацким интересен прямолинейностью вывода из такого утверждения:

– РГ: Поскольку мы уважаем право Владимира Владимировича не нарушать Конституцию и не избираться на третий срок, кого же вы видите на горизонте 2008 года?

– Бурлацкий: Я в политике больше 50 лет. Через неделю мне исполнится 80. Мне ни терять, ни приобретать уже нечего. Поэтому скажу откровенно: сейчас я просто не вижу реальной альтернативы президенту Путину. Может быть, где-то вне политики и существуют не выявленные лидеры, каким был он сам, но как их найти? И, главное, как не ошибиться с выбором?

Не всегда ссылки на менталитет русского народа носят такой откровенно холуйский характер, но конформизм – часто.

Андрей Дмитриевич много раз в разных выражениях формулировал отношение к народу и его истории. Он подчеркивал, что история, будущее непредсказуемо. Человек должен действовать здесь и сейчас. Ссылки на исторический опыт прошлого недооценивают новых угроз человечеству, возникших в ХХ веке.

Жизненные наблюдения Сахарова убедили его, что за внешней формой советской системы сложилась жесткая структура – элита ВПК и КГБ, людей циничных, способных, прагматичных, но готовых к безумным рискам. Сохранение авторитарной системы, закрытость страны, подавление самоорганизации граждан – сохраняет власть этой элиты. И несет угрозу народу нашей страны и угрозу всему человечеству. Только на путях широкой демократизации можно эволюционно преодолеть эту систему.

Но сегодня, спустя 20 лет, напрашивается вопрос – не было ли в таких представлениях идеализации народа, знал ли Сахаров народ, на который возлагал надежду? Т.М. Великанова говорила о презумпции доверия к человеку, которая присутствовала в сознании Андрея Дмитриевича. Но такая особенность сознания не мешала иметь трезвое знание о своих современниках. «Наше общество заражено апатией, лицемерием, мещанским эгоизмом, скрытой жестокостью»¹²⁶, – написано еще в 1972 г. К повседневному опыту горьковской ссылки добавились наблюдения в Баку, Ереване, Степанакерте, в районе землетрясения. Он видел, как легко теряют человеческий образ советские люди.

Сцена 2 июня, с которой начат этот рассказ, и весь первый Съезд с начала и до конца – свидетельствует, каких усилий требовалось Сахарову в отстаивании своей позиции, когда часть народа так изуродована тоталитаризмом. Но А.Д. Сахаров сохранял «трагический оптимизм».

Как быть, если тебя не слышат, хуже того – не хотят слышать. Общественная жизнь противоречива – говорил Сахаров, принимая Эйнштейновскую премию мира. «Урок Эйнштейна заключается в том, что в этих противоречиях надо держаться твердых нравственных критериев <…> быть готовым подчинить нравственным общечеловеческим критериям свои действия»¹²⁷. Этот нравственный императив вел Андрея Дмитриевича по жизни. «Не из ложной скромности, а из желания быть точным замечу, что судьба моя оказалась крупнее, чем моя личность. Я лишь старался быть на уровне своей судьбы <…> »¹²⁸. Нравственное начало – считал Сахаров – может и должно возродиться вопреки усилиям защитников тоталитаризма, автократов и прагматиков. Дух дышит, где хочет. Человеку присуща «нравственная устремленность к добру». Иоанн Павел II, с которым встречался Андрей Дмитриевич, говорил: «История пишется не только событиями, происходящими в определенном смысле “вне людей”, она пишется более всего “изнутри”: это – история человеческой совести, моральных побед и поражений человека». Недаром в проекте Конституции Сахаров формулирует: «Статья 3. Европейско-Азиатский Союз опирается в своем развитии на нравственные и культурные традиции Европы и Азии и всего человечества, всех рас и народов»¹²⁹. Безнравственный сегодняшний прагматизм, не только российского происхождения, но и европейский и американский, все более обнаруживает свою историческую бесперспективность. Реальная жизнь человечества требует обращения к нравственным основам, о которых писал и думал А.Д. Сахаров.

20 лет спустя после ухода Андрея Дмитриевича картина жизни нашей страны не радует.

Но нельзя предаваться отчаянию. «Излишнее нагнетание страха и отчаяния парализует разум и так же опасно, как самоуспокоенность»¹³⁰. «История непредсказуема» и в этой непредсказуемости проявляется назначение человека. «Я смотрю в будущее с надеждой, но одновременно я призываю всех к активным действиям для того, чтобы это будущее действительно состоялось и действительно было таким, каким мы его хотим»¹³¹.

В чем надежда? Отвечая примерно на этот вопрос более 20 лет назад, Андрей Дмитриевич Сахаров говорил: «Я согласен, что подъем общества возможен только на нравственной основе. В нашем народе произошли тяжкие изменения в результате террора, в результате многих лет жизни в обстановке обмана и лицемерия. Но я верю, что в народе всегда сохраняются нравственные силы. В особенности я верю в то, что молодежь, которая в каждом поколении начинает жить как бы заново, способна занять высокую нравственную позицию. Речь идет не столько о возрождении, сколько о том, что должна получить развитие находящаяся в каждом поколении и способная вновь и вновь разрастаться нравственная сила»¹³².

Андрея Дмитриевича нет с нами уже 20 лет. Но он был и есть в нашей истории и в нашей культуре. Значит – в нашем народе. И это присутствие придаёт силы нашей надежде.

* * *

Примечания:

¹ Съезд народных депутатов СССР – высший орган государственной власти СССР, учрежденный в рамках конституционной реформы 1 декабря 1988 г. Выборы состоялись в марте 1989 г. Дата первого Съезда: 25 мая – 9 июня 1989 г.

² Лукьянов А.И. – советский/российский государственный деятель. В 1989 г. – депутат Съезда народных депутатов от КПСС, вошел в состав Верховного Совета, стал первым заместителем Председателя.

³ Разгон митинга в Тбилиси 9 апреля 1989 г. с применением сапёрных лопаток и газов, что привело к многочисленным жертвам. Это событие подорвало престиж и власть лидера СССР М. Горбачёва.

⁴ Первый Съезд народных депутатов СССР, 25 мая – 9 июня 1989 г. : Стенограф. отчет. Т. 2 / Верхов. Совет СССР. – М., 1989. – С. 342-345.

⁵ Там же, с. 346-347.

⁶ Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [5]. Воспоминания : т. 3. Горький, Москва, далее везде. – М. : Время, 2006. – С. 621.

⁷ Сахаров А. Д. Правда ли это? : [отв. на вопр. кор. газ. Д. Сабова] // Комс. правда. – 1989. – 2 марта.

⁸ Первый Съезд народных депутатов СССР, 25 мая – 9 июня 1989 г. : Стенограф. отчет. Т. 2 / Верхов. Совет СССР. – М., 1989. – С. 350.

⁹ Бетелл Николас (Великобритания) – журналист, политический и общественный деятель, член Европейского парламента.

¹⁰ Интервью лорду Николасу Бетеллу // Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [2]. Тревога и надежда : т. 2. – М. : Время, 2006. – С. 32.

¹¹ «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе» – первая публицистическая статья А.Д. Сахарова, не была допущенная к изданию в СССР (как и все последующие вплоть до 1989 г.).

Публикация статьи на Западе повлекла за собой отстранение Сахарова от секретных работ на Объекте (ныне г. Саров) в июле 1968 г.

¹² Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [5]. Воспоминания : т. 3. Горький, Москва, далее везде. – М. : Время, 2006. – С. 418.

¹³ Из рабочей записи заседания Политбюро ЦК КПСС о Сахарове и Боннэр // Архив Президента РФ, ф. 3, оп. 120, д. 72, л. 533-535.

¹⁴ Корнилов Ю. Поставщик клеветы // Лит. газета. – 1973. – 18 июля. – С. 9.

¹⁵ Письмо [40] членов Академии наук СССР // Изв. – 1973. – 29 авг. – С. 3.

¹⁶ Премия за антисоветизм // Правда. – 1975. – 10 окт. – С. 3.

¹⁷ Азбель З. Хроника великосветской жизни // Труд. – 1975. – 28 окт. – С. 3.

¹⁸ Борисов В. Клеветник и фарисеи // Лит. газ. – 1980. – 30 янв. – Под рубр. «Кто есть кто»

.

¹⁹ Яковлев Н. Продавшиеся // Горьковская правда. – 1980. – 13 июня.

²⁰ Дородницын А.А., Прохоров А.М., Скрябин Г.К., Тихонов А.Н. Когда теряют честь и совесть // Изв. – 1983. – 2 июля.

²¹ Яковлев Н. Фирма «Е. Боннэр энд чилдрен» : из ст. «ЦРУ против Страны Советов» // Человек и закон. – 1983. – № 10. – С. 105-110.

²² Подоплека провокации : [заявление ТАСС] // Изв. – 1984. – 4 мая. – С. 3.

²³ О политической деятельности А. Д. Сахарова : ЦК КПСС. Товарищу Горбачеву М. С. // Архив КГБ-ФСК-ФСБ, 1989, 8 дек., № 2482-К/ОВ.

²⁴ Мороз О. Возвращение из ссылки : (История одного интервью // Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [2]. Тревога и надежда : т. 2. – М. : Время, 2006. – С. 645-801.

²⁵ Неопубликованное письмо в редакцию газеты «Московские новости» // Архив Сахарова, ф. 1, р. 4.2.

²⁶ Иного не дано : сб. ст. / под общ. ред. Ю. Н. Афанасьева – М. : Прогресс, 1988. – 677 с. – (Перестройка : гласность, демократия, социализм).

²⁷ Афанасьев Ю.Н. – советский/российский политик и историк, ректор Московского государственного историко-архивного института, основатель в 1991 г. Российского государственного гуманитарного университета.

²⁸ Кузнецов А., Кяэмбре Х., Корровитс В. и др. Разбили лед молчания // Молодежь Эстонии. – 1988. – 10 нояб. – С. 2.

²⁹ Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [5]. Воспоминания : т. 3. Горький, Москва, далее везде. – М. : Время, 2006. – С. 528.

³⁰ Харитон Ю.Б. – академик АН СССР, главный конструктор и научный руководитель (с 1946 г.) ВНИИЭФ (Арзамас-16) в г. Сарове.

³¹ Теллер Эдвард – американский физик венгерского происхождения, непосредственный руководитель работ по созданию американской водородной бомбы.

³² Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [5]. Воспоминания : т. 3. Горький, Москва, далее везде. – М. : Время, 2006. – С. 618-619.

³³ http://www.bible.com.ua/news.

³⁴ Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [8]. Сахаров А. Д., Боннэр Е. Г. Дневники : Роман-документ : т. 3. – М. : Время, 2006. – С. 259.

³⁵ Интервью лорду Николасу Бетеллу // Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [2]. Тревога и надежда : т. 2. – М. : Время, 2006. – С. 24.

³⁶ Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [5]. Воспоминания : т. 3. Горький, Москва, далее везде. – Москва : Время, 2006. – С. 437.

³⁷ Московские новости. – 1989. – 6 авг.

³⁸ Буянов М. Исцелись, медицина! // Учительская газ. – 1988. – 19 нояб.

³⁹ Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [5]. Воспоминания : т. 3. Горький, Москва, далее везде. – Москва : Время, 2006. – С. 547.

⁴⁰ Медведев В.А. – помощник М. Горбачева, член Политбюро, в 1988-1990 гг. – председатель Идеологической комиссии ЦК КПСС.

⁴¹ Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [5]. Воспоминания : т. 3. Горький, Москва, далее везде. – Москва : Время, 2006. – С. 508.

⁴² Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [8]. Сахаров А. Д., Боннэр Е. Г. Дневники : Роман-документ : т. 3. – М. : Время, 2006. – С. 340.

⁴³ Открытое письмо М. С. Горбачеву о крымских татарах и Нагорном Карабахе // Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [2]. Тревога и надежда : т. 2. – М. : Время, 2006. – С. 109-110.

⁴⁴ Яковлев А.Н. – советский/ российский политический деятель, идеолог перестройки.

⁴⁵ Баткин Л.М. – профессор, историк, главный научный сотрудник РГГУ; в 1988 г. – участник общественного дискуссионного клуба «Московская трибуна».

⁴⁶ Старовойтова Г.В. – российский политический и государственный деятель, этносоциолог, специалист в области межнациональных отношений; в 1988 г. – сотрудница Института этнографии.

⁴⁷ Зубов А. – ученый, сотрудник Института востоковедения.

⁴⁸ Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [5]. Воспоминания : т. 3. Горький, Москва, далее везде. – М. : Время, 2006. – С. 631.

⁴⁹ Там же, с. 667.

⁵⁰ Чебриков В.М. – председатель КГБ СССР с декабря 1982 по 1988 гг., в 1988-1989 гг. – секретарь ЦК КПСС; генерал армии.

⁵¹ Рыжков Н.И. – советский государственный и партийный деятель, бо́льшую часть правления М.С. Горбачёва занимал должность председателя Совета Министров СССР (1985-1990); ныне член Совета Федерации.

⁵² Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [5]. Воспоминания : т. 3. Горький, Москва, далее везде. – М. : Время, 2006. – С. 687-688.

⁵³ Кугультинов Д.Н. – калмыцкий советский поэт.

⁵⁴ Вторая сессия Верховного Совета СССР : бюл. № 30 совместн. заседания Совета Союза и Совета Национальностей, 14 ноября 1989 г. / Верхов. Совет СССР. – М., 1989. – С. 18-19.

⁵⁵ Сахаров А. Д. Новое политическое мышление необходимо // Аргументы и факты. – 1989. – № 51. – С. 4-5.

⁵⁶ Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [2]. Тревога и надежда : т. 2. – М. : Время, 2006. – С. 44.

⁵⁷ Там же, с. 44.

⁵⁸ Сахаров А. Д. Автобиография и предвыборная платформа кандидата в народные депутаты СССР академика Сахарова А. Д. // Андрей Дмитриевич Сахаров : Библиографический справочник : в 2 ч. Ч. 1 : Труды / авт.-сост. Е. Н. Савельева. – М. : Права человека, 2006. – С. 9.

⁵⁹ Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [2]. Тревога и надежда : т. 2. – М. : Время, 2006. – С. 774.

⁶⁰ Речь Рейгана 12 июня 1987 г. в Западном Берлине // http://www.coldwar.ru/raegan/wall.php.

⁶¹ Тревога и надежда // Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [1]. Тревога и надежда : т. 1. – М. : Время, 2006. – С. 448.

⁶² Выступления на московском Форуме // Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [2]. Тревога и надежда : т. 2. – М. : Время, 2006. – С. 54.

⁶³ Там же, с. 58.

⁶⁴ Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [5]. Воспоминания : т. 3. Горький, Москва, далее везде. – М. : Время, 2006. – С. 565-566.

⁶⁵ Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [8]. Сахаров А. Д., Боннэр Е. Г. Дневники : Роман-документ : т. 3. – М. : Время, 2006. – С. 340.

⁶⁶ Шеварднадзе Э. А. Выступление главы советской делегации в ООН // Правда. – 1987. – 25 сент. – С. 2.

⁶⁷ Во имя спасения цивилизации // Изв. – 1987. – 16 февр. – С. 2.

⁶⁸ Ариевич Г. «Нас много по всему миру…» // Аргументы и факты. – 1987. – № 7. – С. 4.

⁶⁹ Архив Сахарова, ф. 1, р. 8.

⁷⁰ Письмо в редакцию «Известий» // Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [2]. Тревога и надежда : т. 2. – М. : Время, 2006. – С. 807.

⁷¹ Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [5]. Воспоминания : т. 3. Горький, Москва, далее везде. – М. : Время, 2006. – С. 567-568.

⁷² Там же, с. 497.

⁷³ Выступления на московском Форуме // Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [2]. Тревога и надежда : т. 2. – М. : Время, 2006. – С. 46-47.

⁷⁴ Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [5]. Воспоминания : т. 3. Горький, Москва, далее везде – М. : Время, 2006. – С. 473.

⁷⁵ Собчак А.А. Хождение во власть – М. : Новости, 1996. – С. 258.

⁷⁶ Там же, с. 129.

⁷⁷ Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [5]. Воспоминания : т. 3. Горький, Москва, далее везде – М. : Время, 2006. – С. 447-448.

⁷⁸ Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [2]. Тревога и надежда : т. 2. – М. : Время, 2006. – С. 707-708.

⁷⁹ Левада Ю. Вопрос–ответ–вопрос… : Размышления за рабочим столом перед завершением избирательной кампании // Моск. новости. – 1989. – 26 марта. – С. 9.

⁸⁰ Адамович А.А. – русский и белорусский советский писатель, сценарист, литературовед, доктор филологических наук, профессор.

⁸¹ Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [2]. Тревога и надежда : т. 2. – М. : Время, 2006. – С. 214.

⁸² Гольданский В. Впервые // Моск. новости. – 1988. – 30 окт.

⁸³ Интервью лорду Николасу Бетеллу // Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [2]. Тревога и надежда : т. 2. – М. : Время, 2006. – С. 18.

⁸⁴ Пипко Д. Урок академикам: Послесловие к выдвижению кандидатов в Академии наук СССР // Сов. культура. – 1989. – 24 янв.

⁸⁵ Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [5]. Воспоминания : т. 3. Горький, Москва, далее везде. – М. : Время, 2006. – С. 613.

⁸⁶ Заявление для печати в связи с выборами // Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [2]. Тревога и надежда : т. 2. – М. : Время, 2006. – С. 398-399.

⁸⁷ Академик Андрей Сахаров : «В народе всегда сохраняются нравственные силы / беседу вели : И. Филатова, А. Щуплов // Кн. обозрение. – 1989. – 7 апр. – С. 7.

⁸⁸ Программа А. Д. Сахарова // Там же. – С. 6.

⁸⁹ Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [5]. Воспоминания : т. 3. Горький, Москва, далее везде. – М. : Время, 2006. – С. 681.

⁹⁰ Приказ № 270 //

⁹¹ Солонин М. 22 июня, или Когда началась Великая Отечественная война.– М. : Яуза : Эксмо, 2006. – С. 377.

⁹² Мороз О. Возвращение из ссылки (история одного интервью) // Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [2]. Тревога и надежда : т. 2. – М. : Время, 2006. – С. 720.

⁹³ Там же, с. 720.

⁹⁴ Геллер М. Я. Российские заметки, 1980–1990. – М. : МИК, 2001. – С. 587.

⁹⁵ Адам Михник – польский общественный деятель, диссидент, журналист, один из наиболее активных представителей политической оппозиции 1968–1989.

⁹⁶ Вторая сессия Верховного Совета СССР : бюл. № 44 совместн. заседания Совета Союза и Совета Национальностей, 28 ноября 1989 г. / Верхов. Совет СССР. – М., 1989. – С. 7.

⁹⁷ Там же, с. 14-15 (Червонопиский С.В.), 21-22 (Ахромеев С.Ф.).

⁹⁸ Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [5]. Воспоминания : т. 3. Горький, Москва, далее везде. – М. : Время, 2006. – С. 681.

⁹⁹ Первый Съезд народных депутатов СССР, 25 мая – 9 июня 1989 г. : Стенограф. отчет. Т. 1 / Верхов. Совет СССР. – М., 1989 – С. 10.

¹⁰⁰ Там же, с. 10.

¹⁰¹ Там же, с. 68.

¹⁰² Собчак А. А. Хождение во власть – М. : Новости, 1996. – С. 36.

¹⁰³ Первый Съезд народных депутатов СССР, 25 мая – 9 июня 1989 г. : Стенограф. отчет. Т. 1 / Верхов. Совет СССР. – М., 1989. – С. 116.

¹⁰⁴ Там же, с. 311.

¹⁰⁵ Диалог А. Сахарова и А. Адамовича // Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [2]. Тревога и надежда : т. 2. – М. : Время, 2006. – С. 204.

¹⁰⁶ Геллер М. Я. Российские заметки, 1980–1990. – М. : МИК, 2001. – С. 586.

¹⁰⁷ Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [5]. Воспоминания : т. 3. Горький, Москва, далее везде. – М. : Время, 2006. – С. 651.

¹⁰⁸ Там же, с. 676.

¹⁰⁹ Там же, с. 655.

¹¹⁰ Там же, С. 675-677.

¹¹¹ Общественное мнение об итогах Съезда // Аргументы и факты. – 1989. – 1–7 июля.

¹¹² Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [5]. Воспоминания : т. 3. Горький, Москва, далее везде. – М. : Время, 2006. – С. 655-656.

¹¹³ И один в поле воин : сб. / сост. Г. А. Карапетян. – Ереван : Луйс, 1991. – С. 192-193.

¹¹⁴ Первый Съезд народных депутатов СССР, 25 мая – 9 июня 1989 г. : Стенограф. отчет. Т. 3 / Верхов. Совет СССР. – М., 1989. – С. 291.

¹¹⁵ Вторая сессия Верховного Совета СССР : бюл. № 28 совместн. заседания Совета Союза и Совета Национальностей, 14 ноября 1989 г. / Верхов. Совет СССР. – М., 1989. – С. 14-15.

¹¹⁶ Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [5]. Воспоминания : т. 3. Горький, Москва, далее везде. – М. : Время, 2006. – С. 715-716.

¹¹⁷ Проект Конституции // Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [2]. Тревога и надежда : т. 2. – М. : Время, 2006. – С. 591-607.

¹¹⁸ И один в поле воин : сб. / сост. Г. А. Карапетян. – Ереван : Луйс, 1991. – С. 193.

¹¹⁹ Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [8]. Сахаров А. Д., Боннэр Е. Г. Дневники : Роман-документ : т. 3. – М. : Время, 2006. – С. 357.

¹²⁰ Обращение Межрегиональной группы народных депутатов СССР // Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [5]. Воспоминания : т. 3. Горький, Москва, далее везде. – М. : Время, 2006. – С. 819-820.

¹²¹ Второй Съезд народных депутатов СССР : Бюллетень № 1, 12 декабря 1989 г. / Верхов. Совет СССР. – М., 1989. – С. 52.

¹²² Последнее выступление // Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [2]. Тревога и надежда : т. 2. – М. : Время, 2006. – С.608.

¹²³ Обращение группы народных депутатов // Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [5]. Воспоминания : т. 3. Горький, Москва, далее везде. – М. : Время, 2006. – С. 821-822.

¹²⁴ Последнее выступление // Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [2]. Тревога и надежда : т. 2. – М. : Время, 2006. – С. 609-610.

¹²⁵ Черняев А. Совместный исход : Дневник двух эпох. 1972-1991 годы. – М. : РОССПЭН, 2008. – С. 798.

¹²⁶ Сахаров А.Д. Послесловие к «Памятной записке» // Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [1]. Тревога и надежда : т. 1. – М. : Время, 2006. – С. 151.

¹²⁷ Речь при вручении премии мира Альберта Эйнштейна // Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [2]. Тревога и надежда : т. 2. – М. : Время, 2006. – С. 322.

¹²⁸ Интервью газете «Молодежь Эстонии» // Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [2]. Тревога и надежда : т. 2. – М. : Время, 2006. – С. 230.

¹²⁹ Проект Конституции // Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [2]. Тревога и надежда : т. 2. – М. : Время, 2006. – С. 591.

¹³⁰ Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [2]. Тревога и надежда : т. 2. – М. : Время, 2006. – С. 742.

¹³¹ Речь при вручении премии мира Альберта Эйнштейна // Сахаров А. Д. Собрание сочинений : [в 8 т.] Т. [2]. Тревога и надежда : т. 2. – М. : Время, 2006. – С. 329.

¹³² Академик Андрей Сахаров : «В народе всегда сохраняются нравственные силы» / беседу вели : И. Филатова, А. Щуплов // Кн. обозрение. – 1989. – 7 апр. – С. 6